"Александр Щербаков. Скачущий череп (Страшные истории)" - читать интересную книгу автора

теперь делать? Наутро в сельсовет идти - скажут: где взял? Не поверят, что
нашел за селом у дороги. По милициям, по судам затаскают. Куда бы ловчее
смолчать, присвоить, в дело пустить, да ведь шила в мешке не утаишь. А ну
как раскроется тайна? Живая тюрьма.
Терзаемый этими раздумьями, пришел мужик домой, зажег лампу, всех
поднял, а сам сел на лавку, стал разуваться и рассказывать, какие чудеса с
ним приключились. Однако - что это? Жена сидит на кровати, крестится, белая,
как стенка, ребятишки на полатях за занавеску прячутся. Оказывается, они
слышат голос, но не видят никого. Невидимкой сделался мужик-то, и сам того
не знает. Только когда разулся он, отбросил сапоги, замел веничком под порог
всякие остья, репейники, листья, набившиеся за голенища, а вместе с ними - и
потухший цветок папоротника, - тут и видимый стал.
- Да где же сумка-то? - придя в себя, спросила жена.
Мужик хвать-похвать - и прямь никакой сумки и ни кремлевок хрустящих.
- О Господи, что за наваждение? - схватился он за голову.
- Поди, и бычков, как те деньги... - начала было жена, но мужик перебил
ее:
- Нет-нет, бычков я сторожу сдал, все чин-чинаром.
Однако сомнения все же грызли его, спать не давали. Чуть свет побежал
он на скотобазу, давай считать головы. Кажись, все на месте. И блудливые
бычки здесь, слава богу, настоящие, всамделишные. Значит, не карзились ему
вчера.
- Чего тебя черти гоняют такую рань? - спросил его сторож.
- Дак ведь купальская ночь, - развел руками мужик. - Всякая чертовщина
в голову лезет.
Ванчина байка подействовала на нас не хуже страшных историй Петра
Ивахова. Мы все примолкли и стали пугливо озираться по сторонам. Тьма все
сгущалась. Луны не было. Светилась только на северо-западе бледная полоса
незакатной зари.
По темно-лиловому небу медленно двигались облака. В просветах между
ними тревожно мерцали звезды. На юго-западе изредка вспыхивали сизоватые
сполохи далекой грозы. Упала роса. Воздух стал влажным, и усилились запахи
всяческой огородины - лука, помидорной ботвы и особенно укропа.
- А что, не сходить ли за цветком папоротника? Кто смел? Или слабо,
братва? - нарушил молчание Гыра Кистин провокационным предложением. Желающих
сначала не обнаружилось. Никто не отозвался. Только Пашка Звягин, по
прозвищу Стальная Грудь, известный корзинщик и знаток трав (у него мать
слыла знахаркой), уклончиво сказал:
- Сходить не шутка, да надо еще знать, какой папоротник искать. Не
всякий цветет в купальскую ночь, а, говорят, только тот, перистый, что
растет в колках, в глухих заветерьях, по названью чертова борода.
И тут завязался спор о том, на каком именно папоротнике появляются
таинственные цветки в купальскую полночь. Благо - наши богатые разнотравьем
подтаежные окрестности и не менее богатая словотворческая фантазия селян
давали для выбора среди папоротников широкий простор. Одни называли колтун и
кочедыжник, другие - щитник и светисвет, третьи - чертову бороду, а многие -
обыкновенный орляк, которым забит каждый березник за деревней и молодые
ростки которого, пахнущие грибами, иные любители солят и жарят, как опята, и
трескают за милую душу. Спорщики то и дело путали многообразие названий с
разновидностями самих папоротников, а главное - никто никогда не видел наяву