"Александр Щербаков. Скачущий череп (Страшные истории)" - читать интересную книгу автора

пруда, рядом с русалками, и слывший знахарем и колдуном, действительно прав.
Я цеплялся еще за шаткие объяснения мистического происшествия, греша на
кошек или ночных сов. Но сколько надо было кошек, чтобы слопать такую
змеищу, или сов, чтобы унести ее с крыши в лохматых лапах?


Пляска чертей

С Гырой и с его "пером", подаренным ему старшим братом, городским
фэзэошником, связана еще одна мистическая история, оставшаяся у меня в
памяти от нашего языческого детства.
Все мы слышали не раз, что стремительные пыльные вихри, встающие
столбом при казалось бы тихой, почти безветренной погоде, - это не что иное,
как пляска чертей, невидимых человеческому глазу. Суеверные люди
рассказывали также, что если догнать крутящийся волчком вихрь и запустить
нож в его середину, в самый "глаз" этого воздушного коловращения, то на ноже
непременно останется капелька крови. Только вот проверить, так ли это, никто
из нас не решался. Страшновато было поднимать руку на нечистую силу,
которая, как известно, склонна к коварной мести. Все мы бегали за вихрями,
особенно - за летними, черными, бывало и догоняли их, ступали ногой в самую
сердцевину воронки, испытывая и страх, и одновременно ликование от
собственной храбрости, кружились, танцевали в вихревой карусели вместе с
чертями, однако чтобы бросить нож...
Но бесстрашный Гыра решился однажды и на это. Июньским деньком, в ту
прекрасную пору, когда в поле и в лесу поднимается, как на опаре, первая,
самая яркая и самая вкусная зелень, когда по небу плывут самые легкие,
по-лебединому белые облака, сияюще-светлые, точно бы подсвеченные изнутри,
когда еще не испарилось в душе первое ощущение сладостной вольницы летних
каникул, шли мы ребячьей ватагой из недальнего Арсина лога прямо по паровой
пахоте, босиком, неся в руках по целому беремени кислицы и пучек-борщевиков.
День был сиятельно-ярким, со свежим июньским ветерком. Он набегал порывами,
и тогда по пашне начинали кружить высокие бегучие вихри, особенно частые и
стремительные именно в эту чудную пору. Босые ноги наши вязли в мягкой
прохладе парового поля, ноши были довольно тяжелы, и поэтому, против
обыкновения, никто из нас не гонялся за вихрями. Мы просто наблюдали за
ними, вдруг выраставшими на вороненой земле там и сям и то кружившими на
месте, то бежавшими друг за другом к самому горизонту, а то сходившимися
почти вплотную и вдруг исчезавшими, точно поглощавшими друг друга.
- Видите, черти пляшут, радуются? У них, наверное, тоже начались
каникулы, - сострил Гыра.
Но вот один вихрь, родившийся где-то за нашими спинами, особенно мощный
и черный, стал догонять нас, завинчиваясь все круче и поднимаясь все выше к
небу своей разлатой, как у кедра, макушкой. Мы остановились и стали молча
наблюдать за ним. Вихревой столб тоже остановился и начал кружиться на месте
с такой силой, что даже прихватил, затянув в свое чертово колесо, несколько
комочков земли и оброненные нами листья пучек. Слышно было шуршание этой
ветровой мельницы. Стоило нам снова пойти вперед, как черный куст вихря тоже
сдвинулся с места и пошел по нашим следам, а потом чуть отступил в сторону и
быстро стал догонять нас.
Вот тут-то Гыра Кистин не выдержал. Он вынул из-за пояса свое