"Александр Щербаков. Скачущий череп (Страшные истории)" - читать интересную книгу автора

стал, хохоча и ерничая, совать нам в самые физиономии. Мы бросились
врассыпную. Тогда Гришка, довольный произведенным эффектом, свернул
калачиком змею на листьях, покрывавших ягоду в его подойнике, и сказал:
- Ладно. Говорят, убитые змеи оживают в полночь. Сегодня проверим.
Гыра сорвал несколько пучков травы, прикрыл ими змеиные кольца и, взяв
подойник, спокойно зашагал в гору.
В деревню мы пришли уже на склоне дня. Ягоды наши утряслись за дальнюю
дорогу, и теперь ведра и корзинки не были так полны, как вначале, тем более,
что немногие из нас устояли против искушения на ходу полакомиться собранной
клубникой. Не трогал своих ягод только Гыра.
- Видите, у меня под замком? - говорил он. И на коротких привалах мы
давали ему по горсточке своей клубники. За храбрость.
Теперь же, войдя в деревню, Гыра снял "замок", намотал змею на руку и
показывал ее всем встречным ребятишкам, пока шел до дому. Мы жили по
соседству с ним, и поздним вечером Гыра позвал меня, чтобы я убедился в
чистоте опыта, который он обещал провести. Мы зашли к нему во двор, и он
показал мне на баню. Там, на пологой крыше, повдоль тесины лежала убитая
черная змея, в сумеречной мгле еще более напоминавшая просмоленный ременый
хлыст.
- Поверь мне, что ночью она оживет и уползет в лес, - сказал Гыра с
убежденностью бывалого змеелова.
Я выразил сомнение в таком обороте дела, ибо змея была не просто
мертвая, а раненная в голову, к тому же она несколько часов пробыла на жаре
и уже, наверное, протухла. Гыра пропустил мои доводы мимо ушей. С тем же
упрямством он повторил:
- Оживет и уползет. - И потом добавил: - Это я слышал от старика
Граммофона, а уж он известный ведун и знахарь.
Гришка поделился было намерением покараулить змею хотя бы до полуночи и
пригласил понаблюдать за нею вместе, но это предложение не вызвало у меня
особого энтузиазма. И тогда он принял другое решение:
- Хорошо, иди спать, а утром прибегай пораньше - убедишься: оживет.
Утром я действительно поднялся раньше обычного - даже еще пастух не
собирал стада, и солнышко едва показалось из-за Гужавина леска. Я быстро
натянул штаны, выпрыгнул в окно, выходившее в сад, чтобы избежать лишних
расспросов о причинах столь раннего бодрствования, и по огородам пробрался в
переулок, откуда хорошо просматривалась Гырина баня. Розоватая от первых
лучей солнца, крыша была пуста. Никакой змеи на ней не было. И никаких
следов от нее. Чудо свершилось. От сознания сверхъестественности
происшедшего меня даже прошибло ознобом. Но мне все же не хотелось верить в
оживание мертвых гадюк, и я предположил, что Гыра просто одурачил меня:
проснулся утречком пораньше и сбросил змею с бани. Однако это предположение
было тотчас отвергнуто самой жизнью. Во двор сбежала с крылечка Гырина мать,
тетка Киста, открыла ворота в огород, выходивший к переулку, и, заметив
меня, спросила:
- Куда это ты ни свет ни заря?
- А Гришка встал? - ответил я вопросом на вопрос.
- Да какой тебе встал! Он вчера так убайкался с этой клубникой... Аж в
Феофанов лог ходил! Теперь дрыхнуть будет до обеда. Уж и не бужу.
Озадаченный, я поплелся домой. Все сводилось к тому, что змея
действительно воскресла и что Граммофон, живший на отшибе от села, возле