"Александр Щербаков. Суд (Научно-фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

все, но не нашел даже пустой консервной банки, даже клочка бумаги. О
следах гусениц в окрестных зарослях и говорить не приходилось: успели
пройти дожди, и каменную россыпь тут же осадила взбесившаяся непролазная
зелень, а под ней была не земля, а сплошная жижа.
Короче говоря, перед своим начальством асессор предстал с пустыми
руками. Выговоров ему не объявляли, вон не выгнали. Просто он стал
<асессором с прилипалой>. <Прилипалой> именовалось нераскрытое дело, папка
которого маячила у всех на глазах в особом шкафу в качестве незавершенного
производства, суля отделу непочетные последствия, как бы ни преуспевал сам
асессор и его коллеги в иных делах.
Никто не сказал бы асессору худого слова, если бы он, выждав
приличный срок, написал докладную с просьбой закрыть безнадежное дело и
разрешить сдачу в архив. Это было в его власти. Более того: инициатива
должна была исходить от него. Сказать положа руку на сердце, вначале
асессор не поступил так просто из упрямства. А потом - хоть и давненько
это было - он как-то вечером, глядя на эту обидную пустую папку, ощутил
нечто невыразимое простыми человеческими словами. Тепло не тепло, гул не
гул, зов не зов, а некое сопротивление среды на месте, где среды никакой
вроде бы и не было. Самовнушение? Асессор, как уже говорилось, был
реалистом, и вот именно реализм не позволял ему так однозначно и скоро
судить собственные побуждения.
Одна отчетная пора сменяла другую, отдел хлопотал, приводя в порядок
документацию, шкаф с <прилипалами> заметно пустел, асессорский
<прилипала>, бывало, оставался там в полном одиночестве, это было
невесело. Но неощутимая асессорская опека обволакивала пять семейств: три
в столице и два в дальних городах. Начальство, как положено, вроде бы и не
давило, но расходы в ведомостях проставляло в ехидные статьи. <Прилипалы>
тем и знамениты, что, лежа в летаргическом сне, требуют немалых забот и
опытного персонала, за который все время надо сражаться, не то отберут на
иные дела, живые. Нервов стоят <прилипалы>!
Так прошло шесть лет. И вот подросший за это время сын руководителя
пропавшей партии стал студентом достаточно престижного столичного
института и вполне самостоятельным человеком. В престижном институте было
много студентов из разных стран, гастролировали иностранные преподаватели
специальных наук, процветал интернациональный клуб, и от глаз и ушей
асессора не укрылось, что сын-студент довольно быстро оказался туда вхож.
Оценив эту быстроту, асессор заранее напрягся. И не обманулся: <студент>
получил приглашение посетить весьма далекую страну в качестве гостя семьи
одного из своих сокурсников. А сокурсник был не обычным студентом, он
проходил в институте годичный курс. То есть в конце года он исчезнет и
больше в институте не появится. Экий Пилад нашему Оресту, экий щедрый
размах пылких дружеских чувств! Явно шито неловкой лапой по хорошему
образцу.
Родня у парня была авторитетная, с хорошим кругозором. Могла бы и
отговорить птенца от такого путешествия. Но не отговорила. Не спрашивался
он у родни. Еще б ему спрашиваться! Сам с усам, да такой соблазн, а родня
мигом затолкала бы его поглубже под теплые крылья. И запросился <студент>
в поездку сроком на месяц.
Формальных оснований для отказа <студенту> не было. Можно было бы
деликатно оповестить его родню в дальнем городе, и тут вся история с