"Александр Щербаков. Третий модификат" - читать интересную книгу автора

вас пригласили, даже очень просили об одолжении. И цифра, названная Петром
Евграфовичем, ни о чем не говорит. Нынче дорого - завтра дешевле песка
морского, и наоборот. Я бы выразился так: достигнут принципиальный успех,
доказана плодотворность концепций, на конкретном примере продемонстрированы
возможности. Взгляните с этой стороны, Александр Петрович, и вы не сможете
не признать, что так задевшее вас неудобство - это, не побоюсь такого слова,
мелочь, частность, я бы даже сказал, пережиток. Да, пережиток пещерного
взгляда на личность как на исключительную собственность индивидуума. Ни с
кем и ни с чем неразделимую. До сей поры мы с этим мирились, потому что у
нас не было другого выхода. И мы мирились, хотя понимали, что это не так. В
самом деле, давайте подумаем, откуда она бралась, эта неразделимая личность.
Ну, хотя бы ваша личность, дорогой Александр Петрович. В ее формировании
участвовали сотни людей, и живых, и давно, так сказать, покинувших, вся
природа первая и вся природа вторая. Есть ли на свете сутяга, который взыщет
с вас в их пользу? Утверждаю, что нет. А ваш публичный отказ в их пользу
всяк согласен считать благим порывом, но за кого вас примут, возьмись вы
точно отсчитывать доли, кому что причитается. Абсурд! Феодальное
ростовщичество навыворот! Опомнитесь! Давайте осмотримся, попривыкнем к этой
нашей новой эре, а потом уже решим, стоит ли негодовать и бить посуду. Это
мы всегда успеем.
- Удружили вы мне, мужики! - говорю. - Вот уж над чем я думать не
собирался и не собираюсь. У меня других забот полон рот.
О! - говорит Бахметьев. - Святые слова. Мы натворили - нам и думать.
Поверьте, за всеми прочими заботами мы и об этом печемся. Аркадий
Владиславович заведует у нас сектором морали и этики и хлеб свой ест не
даром. С наскока вы его не переспорите, Александр Петрович.
- Исключительно благодаря вам, - раскланивается этот Владиславович. -
Исключительно благодаря плодотворным беседам с вами. Вернее, предупреждая
ваш вопрос, с той частью вас, которая, будучи занята не менее вас, тем не
менее охотно сотрудничает с сектором морали и этики. Временно - без вашего
ведома, но это по ее желанию, смею вас заверить. А уж вы с собой сами
объясняйтесь. У вас лучше выйдет, честное слово.
- Хотите сказать, что "третий модификат" полностью в курсе дела?
- Именно так, дорогой Александр Петрович. Именно так и в отличие от вас.
По крайней мере, до сего дня.
- Ну что ж, - говорю. - По-моему, самое время нам, двум Александр
Петровичам, друг с дружкой перемолвиться по душам.
- И во благо! - плещет в ладоши Чекмарев. - Чем тесней, повседневней ваш
контакт, тем полноценней результат. А мне, простите, с моей кручиной над
интерфейсом - лямка с плеч долой. Я тут кабинетик выше этажом присмотрел.
Можем позвонить оттуда. Только большая к вам просьба, Александр Петрович,
дозвольте при разговоре присутствовать и записать. Все-таки первый такой
разговор в мире, а? Экспонат!
- Чего уж там! - говорю. Пошли. Только как мне обращаться-то к этому
вашему "модификату"?
- Сами почувствуете, - отвечает Чекмарев. - Образуется.
Ввалились мы всей ордой в чей-то кабинет, написал мне Чекмарев на бумажке
номер - я эту бумажку где-то храню, - и я дрожащим пальцем этот номер
набираю: не вмещается в разумение ситуация. Я сам себе звоню - ну надо же! А
народ уставился на меня, как дикари на бубенчик.