"Александр Щербаков. Третий модификат" - читать интересную книгу автора

достоуважаемый патрон, представив меня в качестве Аркадия Владиславовича и
только, несколько обеднил колорит, если так можно выразиться, хотя эта
краткость и вполне объяснима неизбежной сумбурностью первоначального
включения в предлагаемые обстоятельства.
- Короче! - рычу.
- А короче, - отвечает, - дело новое, правил и норм нет. Что мы с вами,
будучи людьми разумными и не сволочами, сочтем этичным, то этичным и
останется. Может быть, на века. И далеко не последнее, над чем следует
подумать, это простота в обращении. Чем проще, тем ближе к естеству и, стало
быть, к истине. Без бюрократических нагромождений. Я сам отчасти бюрократ и
знаю, что получится, если мы дозволим этой породе развернуться на
юридической почве. Взвоем. Дайте волю воображению, и вы признаете, что я
прав.
- Осторожней! - говорю. - Если я дам волю воображению, от вас тут синь
пороха не останется на развод, - говорю. - Это же надо! Приписать мне чужую
работу, будто у меня своих мало! Кто вас надоумил?
- Вы сами, дражайший Александр Петрович, - медовым голосом загадочную
речь струит отчасти бюрократ Аркадий.
- Саня! Как ты не поймешь - это же не чужая работа, а твоя! Твоя! - с
надрывом взывает Пентя. - Это же ты ее придумал. Ты, помноженный на мощь
процессорной техники.
- Вот и пишите эту мощь в авторы! - говорю.
- Позвольте! - вмешивается Бахметьев. - Значит, если поэт творит эпопею,
пользуясь процессором, вы ему этот процессор в соавторы запишите? Это же
нелепость!
- Хорош процессор, который без моего участия такие идеи рожает! Вы меня
не уговаривайте, я этого па душу не приму. Стыдно!
- Товарищи! Александр Петрович! - входит в дело Пен-тин резерв. -
Извините, Чекмарев моя фамилия, я вашим интерфейсом ведаю. Ей-богу, мы пошли
по пустякам. Ну, словно принимаем райские сады, остановились при входе над
цветочками и заводимся, белый он должен быть или розовый. Смешно! Уж коли на
то пошло, то в этой истории есть еще одна заинтересованная сторона, не
правда ли, товарищ Балаев? Я имею в виду эту вашу копию и ее мнение на этот
счет. Верно?
- Тут что-то есть! - подхватываю.
- Прекрасно! - говорит Чекмарев этот самый. - Вот вы у нее и спросите,
что она сама думает об этом деле.
- Чекмарев, Чекмарев! - укоризненно качает головой Владиславович, -
Нарушаете насчет словаря. Мы же договорились: никаких "она". "Он", Чекмарев,
только "он". Александр Петрович Балаев. В крайнем случае - "третий
модификат".
- Караул! - кричу. - Как это "третий модификат"? Значит, есть еще первый
и второй? Вы что, решили выпустить меня массовым тиражом? Кто вам позволил?
- Вот! - говорит Пентя, страшно довольный. - Не говорил ли я вам, друзья
дорогие, что технические проблемы - это только половина дела. А вторая
половина - это проблемы морально-этические, и вот их-то решать куда труднее.
Это вам не платки паять и не разъемчики дергать. Всей, простите, Мордой
впахиваемся. Давайте разбираться.
Короче, базар. А этот Чекмарев гнет свое:
- Я совершенно серьезно, Александр Петрович. Давайте позвоним по телефону