"Александр Щербаков. Кукушонок (Авт.сб. "Змий")" - читать интересную книгу автора

темени по курсу молчала. Я доложил об этом командиру в принятых
выражениях. Скорей всего, они прозвучали как сомнения в точности
инспекторской картографии. И тогда Босоркань включил внешнюю голосовую
связь, с омерзением отвел от меня взоры и буркнул во тьму:
- Здесь Босоркань. Мазепп, ответь Босорканю!


Минуты три тьма молчала и вдруг взвизгнула, как старая нищенка:
- Инспектор, Мазепп на связи! Я сейчас. Дайте из утробы-то выбраться!
"Утробой" на старательском жаргоне именовалась рабочая капсула со
шланговым обеспечением от стационара. Наш невидимый собеседник, похоже, до
последнего надеялся, что непрошеного гостя пронесет, как нанесло. Ан не
тут-то было.
- Врубай манок, - распорядился Босоркань.
- Инспектор, вы ж меня знаете! У меня ни-ни, полный порядочек, - заныла
нищенка.
- Мне повторить? - холодно спросил Босоркань.
- А с вашего передатчика можно? - с надеждой вопросил голос из тьмы.
- Да кончай ты юлить! - отрезал инспектор.
В ответ донесся тяжелый вздох. Вскоре прямо по курсу замигал
треугольник малиновых причальных вспышек, а наш катер дрогнул, перейдя на
управление по сигналам гавани.
- Инспектор, но отход будет ваш! - продолжала торговаться тьма. - У
меня в баках - на дне! Вот ей-богу же!
- Давай-давай, - закрыл дискуссию мой нечаянный патрон.
Я понял этот разговор так: старатель в одиночку колупает неучтенный
пшик, на котором сидит; снаряжения у него в обрез, на горючем и энергии
сэкономлено до хрипа; внештатная работа посадочной автоматики - разор
куцего НЗ амперчасов; у инспектора прошено расходовать свои аккумуляторы -
он отказал; посадка и взлет катера хоть немного да столкнут астероид с
пути, и этот малый сбой через полгода-год размахнется черт-те во что; в
результате сборщик-рудовоз, следуя по старым ориентирам, не нашарит
затерянную во тьме пылинку; чтобы этого не произошло, полагается, севши,
скорректировать двигателями орбиту астероида, да так, чтобы после отлета
катера она восстановилась до первоначальной; на это нужна солидная порция
воды, и старатель предложил инспектору взять расход на себя; хотя по
обычаю коррекция проводится за счет "гостя" и уж кому-кому, а инспектору
воду экономить не приходится, Босоркань и этого не обещал. Вот так свистит
инспекторский кнут: визгливому Мазеппу попадает за неведомые мне грехи, а
я получаю урок впрок.
- Жмот ишачий, - процедил Босоркань. Чтобы я понял: сей Мазепп не так
беден, как прикидывается, и наказуется за скупердяйство и криводушие.
Когда по радиолоту до посадки остался километр, Босоркань включил
прожектор. Осветилась серая плешь, на которой многометровыми каракулями
было выведено: "Звезда Ван-Кукук". Под надписью был изображен зубастый
череп, вместо костей ниже скрещивались кулачища и буквами помельче в три
этажа извещалось, что место занято и просят убраться куда подальше.
Метрах в ста над поверхностью Босоркань отцепил мою бочку, нацелив ее
бухнуться в глаз черепу, а сам повел катер вокруг астероида. Тот был
неожиданно велик - километров пятьдесят в диаметре. Диву можно было