"Полуночное солнце" - читать интересную книгу автора (Майер Стефени)

6. Группа крови.

Весь день я следил за ней глазами других людей, едва замечая, где нахожусь и что делаю.

Глаза Майка Ньютона я забраковал — надоели его неприличные, отвратительные фантазии. Джессика Стенли меня тоже не устраивала — слишком она была настроена против Беллы, и это выводило меня из себя. Я радовался, когда мне удавалось воспользоваться сознанием Анджелы Вебер. Иметь контакт с этой доброй душой было сплошным удовольствием. А иногда самую лучшую возможность для наблюдения предоставляли учителя.

Я был удивлён, обнаружив, сколько у неё проблем с собственными ногами. Весь день она то спотыкалась о щели в тротуаре, то путалась в рассыпанных книгах, то налетала на чужие парты, то отдавливала кому-то ноги. Неудивительно, что люди, которых я подслушивал, считали Беллу нескладёхой.

Что ж, это, пожалуй, правда. Ходьба и прочая физическая активность в стоячем положении были для неё чреваты неприятностями. Я помнил, как она налетела на стол в тот памятный первый день, как неловко её ноги скользили по льду перед аварией, как вчера она летела головой вперёд, зацепившись за порожек у двери класса... Как ни странно, они были правы. Она была до крайности нескладной.

Не знаю, почему меня это веселило, но по дороге с урока истории на английский я так хохотал, что встречные бросали на меня опасливые взгляды и шарахались, как от сумасшедшего. И почему я никогда раньше не замечал её неловкости? Наверно, потому что когда она сидела спокойно, было что-то необыкновенно утончённое в посадке её головы, в изгибе шеи...

О, вот как раз в этот момент всё её изящество куда-то подевалось. Мистер Варнер видел, как она, зацепившись носком ботинка за коврик на полу, в буквальном смысле упала на свой стул.

Ну как тут не смеяться?

Время тянулось невыносимо медленно, а мне так нетерпелось увидеть Беллу не чужими, а собственными глазами! Наконец, когда я уже окончательно извёлся, прозвенел звонок. Я понёсся в столовую, чтобы успеть занять подходящее место. Ворвался в зал одним из первых и выбрал стол, который обычно пустовал. Уверен, что вряд ли кто-нибудь отважится расположиться за ним, пока там нахожусь я.

Когда мои родственники увидели меня сидящим в одиночестве не за нашим обычным столом, они не удивились. Должно быть, Элис их предупредила.

Розали прошествовала мимо, не удостоив меня взглядом.

"Идиот".

У нас с Розали никогда не было лёгких отношений: много лет назад, сразу после превращения, она услышала, как я с пренебрежением отозвался о ней в разговоре, не предназначенном для её ушей и, естественно, была оскорблена. С тех пор всё катилось по наклонной. Правда, последние несколько дней она казалась ещё более обозлённой, чем обычно. Я вздохнул. Что поделаешь, Розали всё мерила по себе.

Джаспер, проходя мимо, слегка улыбнулся:

"Удачи". Впрочем, он явно в ней сомневался.

Эмметт закатил глаза и потряс головой.

"Бедный парень тронулся".

Элис просияла, показав все свои сверкающие зубки:

теперь мне можно поговорить с Беллой?"

— Даже не думай, — пробормотал я еле слышно.

На её личико набежала тень, которая тут же исчезла.

"Ну и подумаешь. Давай-давай, упрямься. Вопрос времени, только и всего".

Я снова вздохнул.

"Не забудь о сегодняшней лабораторной на биологии".

Я кивнул. О таком забывать нельзя.

Ожидая прихода Беллы, я наблюдал за ней глазами учащегося первого года — фрешмана, идущего в столовую позади Джессики. Та, не переставая, трещала о предстоящих танцах. Белла хранила молчание. Впрочем, Джессика не давала ей и рта раскрыть.

Войдя, Белла первым делом бросила взгляд в сторону стола, где сидела моя семья. Её лицо погрустнело, лоб нахмурился, глаза уставились в пол. Она не видела, что я сижу в другом месте.

Она выглядела такой... печальной. Я почувствовал сильнейшее желание вскочить, кинуться к ней, как-то утешить, поддержать... Вот только я не знал ни отчего она опечалилась, ни что бы могло её утешить. Джессика продолжала болтать о танцах. Может, Белле было грустно, что ей не придётся на них побывать? Да нет, не похоже...

Стоило ей только захотеть — и от желающих составить ей компанию на танцы не было бы отбоя.

Она купила только содовую и больше ничего. Неужели ей так мало надо? Не может этого быть. Хотя кто знает, сколько людям надо. Я никогда не вникал в особенности человеческой диеты.

Люди были так раздражающе хрупки! Миллион разных причин для волнений! Поневоле забеспокоишься...

— Эдвард Каллен опять с тебя глаз не сводит, — сказала Джессика. — И почему он, интересно, сидит сегодня один?

Я мысленно поблагодарил Джессику, хотя она теперь озлилась на Беллу ещё больше. Белла встрепенулась, вскинула голову и, поискав глазами, встретилась со мной взглядом.

Печаль исчезла с её лица. Во мне зародилась крошечная надежда: а вдруг она подумала, что я ушёл из школы, и потому загрустила? Мысль была приятная, и я улыбнулся.

Я подозвал её пальцем. Она так остолбенела от этого жеста, что мне захотелось ещё немного подразнить её.

Тогда я помахал ей рукой. От изумления она раскрыла рот.

— Он что — тебя зовёт, что ли? — грубо спросила Джессика.

— Может, ему нужна помощь с домашним по биологии? — тихо и неуверенно промолвила Белла. — Пойду-ка узнаю, что ему надо.

Кто бы мог подумать, очередное "да".

По пути к моему столу она дважды оступилась на совершенно гладком полу. Серьёзно, как я раньше не замечал её неловкости? Наверно, из-за того, что был больше занят тайной её молчаливых мыслей... Интересно, какие ещё открытия я со временем сделаю?

"Будь честен и держись легко и непринуждённо!" — внушал я себе.

Она в нерешительности остановилась у стула, стоящего напротив меня. Я глубоко вдохнул через нос. "Пусть горит. Привыкай", — бесстрастно подумал я.

— Почему бы тебе не сесть сегодня со мной? — спросил я.

Белла отодвинула стул и села. И хотя она всё время смотрела на меня недоверчиво и явно нервничала, но приглашение было принято. Она вновь сказала мне "да"!

Я ждал, пока она заговорит.

Она довольно долго молчала, но наконец не выдержала:

— Это что-то новенькое.

— Как тебе сказать... — Я помедлил. — Я решил, что раз уж иду в преисподнюю, то могу сделать это со стилем.

Почему я так сказал? Наверно, потому, что это было, по крайней мере, честно. К тому же, возможно, она услышит нешуточное предупреждение в моих словах и поймёт, что ей лучше встать и уйти как можно быстрее...

Она не встала и не ушла. Лишь смотрела на меня, ожидая чего-то ещё.

— Ты знаешь, я что-то ничего не поняла, — сказала она, не дождавшись продолжения.

Какое счастье. Я улыбнулся.

— Я знаю.

Я уловил исходящие из-за её спины мысленные вопли. Подходящий повод сменить тему разговора.

— Я думаю, твои друзья очень недовольны тем, что я тебя украл.

Её это, похоже, не обеспокоило.

— Переживут.

— А я ведь могу и не отдать тебя обратно. — Не пойму, я дразню её сейчас или продолжаю говорить чистую правду? В её присутствии трудно было разобраться в собственных мыслях.

Белла напряжённо сглотнула.

Я рассмеялся.

— Нервничаешь? — Ничего смешного в этом не было. Ей и положено было нервничать.

— Нет. — Лгунья из неё была никакая, дрожь в голосе выдала её с головой. — Я просто удивлена... Что, собственно, происходит?

— Я же тебе говорил, — напомнил я. — Я устал от попыток держаться от тебя вдалеке. Так что сдаюсь. — Улыбка чуть не сбежала с моего лица, пришлось усилием воли удерживать её на месте. Пытаться быть честным и вести себя при этом как ни в чём не бывало не получалось.

— Сдаёшься? — недоумённо переспросила она.

— Да, сдаюсь. Больше не пытаюсь быть хорошим. — И, очевидно, на попытках держаться легко и беспечно можно тоже смело ставить крест. — С этого момента делаю, что хочу, а там как фишка ляжет. — Вот это достаточно честно. Пусть видит, какой я эгоист. Ещё одно предупреждение.

— Опять говоришь загадками.

Я эгоистично порадовался её недоумению.

— Я всегда умудряюсь сказать слишком много, когда разговариваю с тобой — и это только одна из проблем.

И не самая насущная в сравнении с другими.

— Не волнуйся, — заверила она меня. — Я всё равно ничего не понимаю.

Хорошо. Значит, она не уйдёт.

— Я на это и рассчитывал.

— Ладно... Короче — мы теперь друзья?

Я покатал это слово на языке.

— Друзья... — Нет, мне не нравилось, как оно звучало. Мне бы хотелось чего-то большего...

— ...или нет, — пробормотала она, смутившись.

Неужели думает, что нравится мне так мало, что я даже не хочу числить её в своих друзьях?

Я улыбнулся.

— Хорошо, думаю, мы можем попробовать. Но предупреждаю, что я не самый подходящий друг для тебя.

Я не знал, какого ответа желал от неё. С одной стороны, хотел, чтобы она, наконец, услышала и поняла моё предупреждение, а с другой — опасался, что умру, если она услышит и поймёт. Как мелодраматично. Я превращался в... человека.

Её сердце забилось быстрее. — Ты уже это говорил, и не раз.

— Да, потому что ты не вникаешь в то, что я говорю, — с нажимом сказал я. — А я всё жду, когда же до тебя, наконец, дойдёт. Если у тебя есть голова на плечах, то тебе лучше не иметь со мной дела.

Ах, давать полезные советы я мастер, а вот позволю ли я ей следовать им?

Её глаза потемнели.

— Я вижу, ты уже составил себе твёрдое мнение о моих умственных способностях.

Я был не совсем уверен в том, что она имела в виду, но на всякий случай виновато улыбнулся. Должно быть, я ненароком обидел её.

— Так что, — протянула она, — пока я не взялась за ум, мы можем попытаться подружиться?

— Что-то в этом роде.

Она потупилась, внимательно рассматривая бутылку содовой, которую крутила в руках.

Меня опять охватило прежнее мучительное любопытство.

— О чём ты думаешь? — Наконец-то я смог задать этот вопрос вслух!

Белла подняла на меня глаза. Её дыхание участилось, а щёки начали розоветь. Я втянул в себя воздух, пробуя его на вкус.

— Пытаюсь сообразить, что же ты такое.

Каким-то невероятным усилием воли и лицевых мышц я сумел сохранить улыбку, в то время как паника накрыла меня с головой.

Ещё бы ей об этом не задумываться, она же не глупа. Нечего было и рассчитывать, что она не заметит того, что само бьёт в глаза.

— Ну и как успехи? — спросил я как можно более беспечно. Чего мне стоила эта беспечность!

— Что-то не очень, — призналась она.

Отлегло от сердца. Я ухмыльнулся: — А какие-нибудь теории имеются?

Хуже правды они всё равно не могут быть, до чего бы она ни додумалась.

Она молчала. Зато щёки вспыхнули таким ярко-алым румянцем, что казалось, воздух вокруг нагрелся от его жара.

Я попытался использовать свой самый обворожительный тон. Он обычно действовал без промаха... на нормальных людей.

— Поделись, будь добра! — обольстительно улыбнулся я.

Она покачала головой: — Не-ет, я стесняюсь.

Ух! Хуже незнания нет ничего, оно приводит меня в исступление. И с какой стати ей стесняться своих догадок? Я должен знать, о чём она думает!

— Знаешь, это по-настоящему мучительно!

Моя жалоба задела в ней какую-то струну. Глаза её сверкнули, и вдруг случилось нечто из ряда вон: она разразилась целым потоком слов:

— Нет, вообразить не могу, с чего бы это вдруг было мучительно — только потому, что кое-кто не хочет говорить о том, что думает? Даже если этот кое-кто всё время роняет двусмысленные намёки и таинственные замечания, от которых потом не спишь по ночам — всё думаешь, что бы это значило... Ну какое же это мучение? Так, пустяки!

Я хмуро покосился на неё, вдруг осознав, что она права. Я вёл с ней не совсем честную игру.

Она продолжала:

— Даже ещё интереснее: этот человек бросается из крайности в крайность, вроде того, что в один день совершенно невероятным образом спасает тебе жизнь, а на другой день обращается с тобой, как с зачумлённой, и так и не объясняет, что происходит, хотя и обещал. Какое же это мучение? Одно сплошное удовольствие!

Это была самая длинная речь, которую я когда-либо слышал от Беллы. И она открыла для меня ещё одно её новое качество, которое я добавил в свой список.

— Какие мы, однако, вспыльчивые!

— Просто не люблю двойные стандарты.

Она, конечно же, имела полное право на негодование.

Я смотрел на Беллу, не в силах сообразить, как мне исправить хотя бы половину совершённых мною ошибок, но тут меня отвлекли мысленные вопли Майка Ньютона.

Он был настолько вне себя, что я прыснул.

— Что? — вскинулась она.

— Твой парень решил, что я тебя уже достал, и теперь раздумывает, не пора ли ему разнимать нас. — Хотел бы я на это посмотреть. Смех да и только.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь, — ледяным тоном заявила она, — но уверяю, что ты в любом случае ошибаешься.

Вот так она одним махом пренебрежительно отмежевалась от него. Не могу передать, как меня это обрадовало.

— Нет, не ошибаюсь. Большинство людей — это действительно открытая книга.

— Кроме меня, разумеется.

— Да. Кроме тебя. — Похоже, что она во всём — сплошное исключение из правил. Разве не справедливее было бы, если бы я мог слышать ну хоть что-нибудь из её мыслей? Принимая во внимание, со сколькими трудностями мне сейчас приходится бороться, разве я многого прошу?! — Я всё ломаю голову и никак не могу понять — почему так?

Я принялся прожигать её взглядом — а вдруг на этот раз получится?..

Она уставилась в стол. Открыла свою бутылку и сделала глоток.

— Разве ты не голодна? — спросил я.

— Нет. — Она указала глазами на пустой стол передо мной. — А ты?

— Нет, я не голоден. — Что-что, а голода я действительно сейчас не ощущал.

Она сжала губы, по-прежнему не отрывая взгляда от стола. Я ждал.

— Ты не мог бы оказать мне любезность? — спросила она, внезапно вскинув глаза.

Я опять всполошился. Что на этот раз? Опять потребует правды, которую я не имею права ей открыть? Правды, которую ей лучше и не знать вовсе?

— Зависит от того, чего ты попросишь.

— Я не прошу многого, — пообещала она.

Я с любопытством ждал.

— Я просто... думала... — протянула она, внимательно изучая свою бутылку и очерчивая мизинцем круги по её отверстию. — Ты не мог бы предупредить меня заранее? Ну, когда в следующий раз решишь для моей же пользы делать вид, что я пустое место? Чтобы я знала, что происходит, и не ломала зря голову?

"Предупредить заранее"? "Пустое место"? Значит, ей неприятно, когда я её игнорирую... Я улыбнулся.

— Справедливо, — согласился я.

— Спасибо, — сказала она, подняв глаза. На её лице было такое облегчение, что я и сам почувствовал себя легко и беззаботно. Хотелось смеяться и петь.

— А теперь могу я попросить об ответной услуге? — с надеждой спросил я.

— Только об одной, — смилостивилась она.

— Расскажи мне одну из своих теорий.

Она покраснела. — Попроси о чём-нибудь другом.

— Так не положено, ты только что обещала! — возразил я.

— А ты никогда не нарушаешь своих обещаний? — отбрила она.

Тут она меня поймала.

— Ну пожалуйста, только одну! Я не буду смеяться.

— Будешь, — уперлась она. Ума не приложу, с чего бы я стал смеяться, смешного во всём этом не было ничуть.

Что ж, предпримем очередную попытку обольщения. Я проник взглядом в её глубокие глаза и вкрадчиво прошептал: — Пожалуйста!

Она моргнула, и впала в лёгкий ступор.

Не совсем та реакция, на которую я рассчитывал.

— Э-э... что? — У неё как будто кружилась голова. Ей нехорошо?

Но я пока не помышлял о сдаче.

— Ну пожалуйста, одну малю-юсенькую теорийку, — клянчил я мягким, завлекающим голосом, не давая ей отвести взгляд.

К моему удивлению и удовлетворению, мои усилия наконец увенчались успехом.

— Мм, ну ладно... Тебя укусил радиоактивный паук?

Комиксы?! Понятно, почему она опасалась, что я буду смеяться.

— А ничего пооригинальнее нельзя было придумать? — укорил я, пытаясь за сарказмом скрыть своё несказанное облегчение.

— К сожалению, это всё, на что я оказалась способна, — обиделась она.

Я ещё больше успокоился. Теперь могу её и поддразнить.

— Ты очень далека от истины.

— Никаких пауков?

— Не-а.

— А радиоактивное излучение?

— Холодно, холодно.

— Чёрт, — вздохнула она.

— Криптонит тоже не при чём. — Я поспешил увести разговор в сторону от опасной темы укусов. Тут до меня дошло, что она, видимо, отнесла меня к категории супергероев. Я не смог удержаться от смешка.

— Ты обещал не смеяться, забыл?

Не забыл, но как было удержаться? Я состроил серьёзную мину.

— Я всё равно в конце концов дознаюсь, — пообещала она.

А вот теперь мне не до смеха. Как только она дознается, только я её и видел.

— Лучше тебе и не пытаться.

Я уже и не думал дразнить её.

— Это ещё почему?..

Я обязан быть с ней честным. И всё же я постарался улыбнуться, чтобы мои слова звучали не так зловеще:

— А что, если я не супергерой? Что, если у меня как раз противоположное амплуа и я негодяй?

Ее глаза слегка расширились, а губы приоткрылись. "О..." — проронила она. И через секунду:

— Понятно.

Наконец-то она вняла моим предупреждениям.

— Что тебе понятно? — спросил я, с трудом пытаясь скрыть свою мýку.

— Ты опасен? — догадалась она. Дыхание её участилось, сердце чуть не выскакивало из груди.

Я был не в состоянии ответить. Неужели это мои последние мгновения с ней? Сейчас она покинет меня... Позволит ли она сказать на прощание, что я люблю её? Или это перепугает её ещё больше?

— Нет, ты не негодяй, — прошептала она, качая головой. В глазах её не было и тени страха. — Никогда не поверю, что ты можешь быть плохим.

Кем же ещё мне и быть, как не негодяем. Ведь как меня сейчас обрадовало то, что она думала обо мне лучше, чем я заслуживал! Будь у меня хоть капля порядочности, я бы постарался избавить её от своего общества.

Я протянул руку через стол и взял крышечку от её бутылки. Белла не испугалась внезапной близости моей руки и не отстранилась. Она меня не боялась. Пока ещё не боялась.

Я пустил крышечку волчком и не отрываясь следил за её вращением, не смея поднять глаза на Беллу. В мыслях царила полная неразбериха.

Беги, Белла, беги. Я не отваживался сказать эти слова вслух.

Она вскочила. Я вздрогнул, вообразив, что она каким-то невероятным образом услышала мой молчаливый призыв.

— Пойдём скорее, мы опаздываем! — воскликнула она.

— Я не пойду.

— Как? Почему?

Потому что не хочу убить тебя.

— Иногда полезно устроить себе внеплановый отдых.

Точнее сказать, людям полезно, если вампиры прогуливают уроки в те дни, когда планируется пролитие крови. Мистер Бэннер собирался устроить лабораторную по определению группы крови. Элис уже внепланово проотдыхала свой утренний урок.

— Как знаешь... Так я пошла? — сказала она. Я не удивился. Она была ответственным человеком — всегда поступала правильно.

Не в пример мне.

— Увидимся позже, — сказал я как можно беззаботнее, но не отрывая взгляда от вертящейся на столе пробки.

И кстати, я обожаю тебя... устрашающе, опасно, безжалостно...

Белла медлила, и я было понадеялся, что она всё же останется со мной... Но прозвенел звонок, и она умчалась.

Я подождал, пока она не скрылась из виду, а потом опустил крышечку от её бутылки в карман — на память об этой немаловажной беседе — и вышел под дождь, направляясь к своей машине.

Я поставил свою любимую успокаивающую пластинку, ту самую, что слушал в первый день, но звуки Дебюсси чаровали меня на этот раз не долго. Другие звуки закружились в моей голове, складываясь в завораживающую и прекрасную мелодию. Я выключил стерео и слушал звучащую во мне музыку. Она играла и переливалась, развивалась ввысь и вглубь, обретая законченность и совершенство. Мои пальцы бессознательно двигались в воздухе, как будто я касался воображаемых клавиш фортепиано.

Я глубоко погрузился в волшебство музыки, когда мысленный крик, полный страха и растерянности, вдруг безжалостно вернул меня к действительности.

Я взглянул в ту сторону, откуда он пришёл. Паниковал Майк Ньютон.

"Ой, что делать, она сейчас сознание потеряет!"

В ста ярдах от меня Майк Ньютон опускал безвольное тело Беллы на дорожку. Она скрючилась на мокром бетоне, припав к нему мертвенно-бледной щекой и закрыв глаза.

Я вылетел из машины, чуть не оторвав дверь.

— Белла? — закричал я.

Она никак не отреагировала на мой вопль.

Всё моё тело стало холоднее льда.

Я бешеным вихрем пронёсся по сознанию Майка. Он был занят исключительно тем, что проклинал моё непрошенное появление, так что я ничего не смог узнать о том, что случилось с Беллой. Если это он — причина её нынешнего ужасного состояния, я распылю его на атомы.

— Что стряслось? Что с ней? — взывал я, пытаясь привести его мысли в порядок. Сводила с ума необходимость выдерживать при беге человеческую скорость. Эх, не надо было криком заранее привлекать внимание к своему появлению.

Затем я, к счастью, услышал биение её сердца и ровное дыхание. При звуках моего голоса она зажмурилась ещё крепче. Моя паника слегка улеглась.

В голове Майка мелькнули воспоминаня о том, что случилось в кабинете биологии: голова Беллы бессильно лежит на столе, бледная кожа позеленела... На белых карточках — красные капли...

Определение группы крови.

Я застыл на месте, остановив дыхание. Одно дело — аромат Беллы и совсем-совсем другое — её струящаяся кровь.

— Да нехорошо с ней, что ещё! — дрожа от волнения и одновременно злясь на меня, буркнул Майк. — Ничего не понимаю, она ведь даже палец не уколола!

Не уколола? Какое счастье! Я снова задышал, осторожно принюхиваясь. О, я даже смог распознать запах крошечной ранки на пальце Майка. "А что, — опять пришло мне в голову, — у него кровь тоже весьма ничего..."

Я опустился на колени рядом с Беллой. Майк топтался рядом, моё непрошенное вмешательство приводило его в ярость.

— Белла, ты меня слышишь?

— Не-ет, — застонала она. — Уходи.

От неверояного облегчения я даже рассмеялся. Ничего особенно страшного с нею не произошло.

— Я вёл её в медпункт, — сказал Майк, — но она ведь не сможет идти дальше!

— Я отнесу её. Давай обратно, в класс, — пренебрежительно бросил я ему.

На скулах Майка заходили желваки.

— Нет, я сам!

Я не собирался стоять и спорить с этим мозгляком.

Одновременно испуганный и благодарный случившейся неприятности за данную мне возможность прикоснуться к Белле, дрожа от восторга и тревоги, я бережно поднял её с дорожки и понёс — избегая касаться открытой кожи, держа её на весу на почти вытянутых руках... Я нёсся вперёд, торопясь доставить её в безопасное место — другими словами, подальше от себя самого.

Её глаза резко распахнулись и застыли в замешательстве.

— Сейчас же отпусти меня, — слабым голосом приказала Белла. Она была смущена и недовольна — не любила, когда другие видели её слабость.

Позади нас раздавались громкие протесты Майка, но я не обращал внимания на эти вопли.

— Ты выглядишь ужасно, — сказал я с улыбкой: ведь у неё всё в порядке, просто она была из тех людей, у которых слабоватый желудок сочетается с легко кружащейся головой.

— Поставь меня на землю, — настаивала она. Губы её были белыми.

— Значит, не выносишь вида крови? — Вряд ли можно было придумать что-либо более ироничное, не правда ли?

Она закрыла глаза и сжала губы.

— И, причём, не твоей собственной крови! — добавил я, улыбаясь ещё шире.

Мы были уже у административного корпуса. Пинком распахнув слегка приоткрытую дверь, я ворвался в приёмный офис.

Мисс Коуп подскочила от неожиданности.

— О господи, — ахнула она, увидев у меня на руках пепельно-бледную девушку.

— Ей стало плохо на биологии, — пояснил я, пока воображение мисс Коуп не зашло слишком далеко.

Мисс Коуп поспешила открыть дверь в медпункт. Пожилая медсестра засуетилась. Я осторожно уложил девушку на потрёпанную кушетку и тут же поспешил отойти как можно дальше — к противоположной стороне комнаты. Моё тело было слишком возбуждено, слишком жадно, мускулы напряжены и рот наполнен ядом. Она была такой тёплой и ароматной...

— Ей просто немного нехорошо, — успокоил я миссис Хаммонд. — Они определяли группу крови на биологии.

Она понимающе кивнула.

— Всегда это хоть с кем-то, да случается.

Я сдержал нервный смешок. Конечно же, этим "кем-то" и должна была оказаться именно Белла.

— Просто полежи минутку, дорогая, — сказала миссис Хаммонд. — Это пройдёт.

— Я знаю, — ответила Белла.

— И часто это с тобой? — спросила медсестра.

— Случается иногда, — призналась Белла.

Я попытался замаскировать смех под кашель.

Моё шумное поведение привлекло внимание медсестры.

— Ты можешь теперь возвратиться в класс, — сказала она.

Я взглянул ей прямо в глаза и бесстыдно солгал:

 — Мне сказали остаться с ней.

"Хмм. Интересно... Ну да ладно".— Миссис Хаммонд кивнула.

С ней это сработало без сучка и задоринки. И почему это Белла такая неподатливая?

— Я пойду принесу немного льда — положить тебе на лоб, дорогая, — сказала медсестра. Ей было немного не по себе под моим взглядом, и она поспешила выйти. Нормальная реакция нормального человека.

— Ты был прав, — простонала Белла, закрывая глаза.

О чём это она? Естественно, я сразу же подумал о самом плохом: она вняла моим предупреждениям.

— Я всегда прав, — сказал я, попытавшись притвориться беспечным, но у меня это плохо получилось, голос звучал мрачно. — А в чём же я прав на этот раз?

— Было бы полезней прогулять, — вздохнула она.

Уф, пронесло.

Она замолчала; был слышен только звук её тихого и ровного дыхания. Губы постепенно розовели. Рисунок её рта был немного не совершенен — нижняя губа была чуть полнее верхней. Рассматривая её губы, я впал в какое-то странное, зачарованное состояние. Меня неудержимо тянуло подойти поближе к Белле. Идея — хуже некуда.

— Ты немного испугала меня. — Я возобновил разговор, чтобы опять слышать её голос. — Я подумал, что Ньютон тащит твоё обескровленное тело, чтобы закопать в лесу.

— Ха-ха, — сказала она.

— Честно говоря, я видал трупы, у которых цвет лица был получше. — Истинная правда. — Я уже было настроился на то, чтобы отомстить за твоё убийство. — И я бы отомстил.

— Бедный Майк, — вздохнула она. — Наверно, с ума сходит от беспокойства.

Ревность было пронзила меня, но я быстро образумился. Она же просто жалеет его, добрая душа. Вот и всё.

— Он меня совершенно не выносит, — жизнерадостно сообщил я.

— С чего ты это взял?

— На физиономии у него написано — вот с чего, — нашёлся я. А ведь и правда — выражение его лица вполне могло дать основание для подобного вывода. Благодаря практике с Беллой, я значительно улучшил свои навыки в анализе языка тела у людей.

— А как ты оказался поблизости от корпуса естественных наук? Я думала, что ты внепланово отдыхал. — С её лица постепенно исчезал зелёный оттенок — к прозрачной коже возвращался здоровый цвет.

— Я в машине сидел, слушал музыку.

Она чуть наморщила брови, как будто мой бесхитростный ответ чем-то удивил её.

Миссис Хаммонд вернулась с пакетом льда. Белла открыла глаза.

— Вот, дорогая, — сказала медсестра, положив лёд на лоб Белле. — Да ты уже выглядишь лучше!

— Думаю, я в порядке. — Белле надоело лежать, она сдёрнула со лба пакет со льдом и села. Ну конечно. Не любит, когда с нею нянчатся.

Морщинистые добрые руки миссис Хаммонд потянулись к девушке, словно она хотела уложить её обратно, но как раз в этот момент мисс Коуп приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Из-за спины мисс Коуп слегка пахнýло свежей кровью.

В приёмной находился Майк Ньютон и ещё кто-то. Хотя я и не видел Майка, но хорошо слышал: он всё ещё пылал злобой, мечтая, чтобы тяжёлый парень, которого он сейчас тащил в медпункт, оказался девушкой, которая была здесь, со мной.

— У нас здесь ещё одна жертва науки, — сказала мисс Коуп.

Белла быстро соскочила с кушетки, радуясь, что общее внимание отвлечётся на кого-то другого.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, протягивая миссис Хаммонд пакет со льдом. — Мне он не нужен.

Майк с кряхтением проталкивал в дверь Ли Стивенса, прижимавшего окровавленную руку к лицу. Кровь каплями стекала на запястье.

— О нет! — Вот он — отличный повод, чтобы сбежать отсюда, как для меня, так и для Беллы. — Белла, давай выйдем в приёмную.

Она вопросительно уставилась на меня.

— Уж поверь мне — уходи!

Она взвилась и выскочила за дверь ещё до того, как та захлопнулась. Я следовал в нескольких дюймах позади неё. Её развевающиеся волосы коснулись моей руки...

В приёмной она обернулась и взглянула на меня по-прежнему широко раскрытыми глазами.

— Да ты, никак, послушалась меня! — Это впервые за всё время.

Она наморщила носик.

— Я почувствовала запах крови.

Я изумился:

— Люди не чувствуют запаха крови.

— Н-не знаю, я чувствую... Поэтому мне и стало плохо. Кровь пахнет ржавчиной... и солью.

Я мог лишь смотреть на неё застывшим взглядом, не в силах вымолвить ни слова.

Полноте, да была ли она человеком? Она выглядела, как человек. Была тёплой и мягкой, как человек. Пахла, как человек, ну, вообще-то, даже ещё лучше. Поступала, как человек... вроде бы. Но она мыслила и реагировала не так, как все остальные люди.

Какое могло быть этому объяснение?

— Ты что? — спросила она.

— Нет, ничего.

Но тут в приёмную влетел Майк, вне себя от негодования и злобы.

— Ты выглядишь уже не так отвратительно, — грубо бросил он Белле.

Моя рука дёрнулась — хотелось поучить его хорошим манерам. Надо быть осторожнее, иначе всё может закончиться тем, что я действительно убью этого гадёныша.

— Только держи свою руку в кармане, — сказала Белла. В первую секунду я оторопел, подумав, что она обращается ко мне.

— А уже не течёт, — угрюмо буркнул он. — В класс идёшь?

— Смеёшься? Уж лучше я тогда сразу повернусь и улягусь обратно на кушетку.

Какая красота. Я-то отчаивался, что потеряю целый час из всей суммы времени, отведённого мне для общения с Беллой, а теперь оказалось, что вместо этого я получил дополнительное время с нею. Как ненасытный скопидом, чахнущий над каждым грошом, я дрожал над каждой её минутой.

— А, ну да, что это я... — промямлил Майк. — Так ты едешь с нами на выходные? Ну, на пляж?

Ах, у них свои планы... Меня охватило бешенство. Хотя, вообще-то, это групповая поездка — я уже читал об этом раньше в мыслях других учеников. Они не будут там вдвоём. Всё равно, я себя не помнил от ярости. Пришлось ухватиться за конторку, чтобы не наделать глупостей.

— Конечно, я же сказала, — заверила она.

Значит, она не только мне сказала "да". Я даже о жажде забыл: ревность терзала и жгла гораздо сильнее.

Да нет же, это лишь групповая вылазка на природу, пытался я себя убедить. Она просто проведет день со своими друзьями, ничего больше.

— Встречаемся у магазина моего отца в десять. — "А Каллена туда никто не звал".

— Да, я буду, — сказала она.

— Тогда увидимся на физкультуре.

— Увидимся, — повторила она.

Он поплёлся обратно в класс, с досадой размышляя: "И что она находит в этом уроде? Ну да, он, конечно, денежный мешок... Девчонки считают его красавчиком, чёрт знает почему. Слишком… слишком он какой-то неестественно совершенный. Готов поспорить, что их папаша вовсю порезвился над ними всеми со скальпелем — поперекроил им рожи, пластик-фантастик. То-то они все такие белые и пригожие. Андроиды какие-то. А он так и вообще... страшилка на ночь, фильма ужасов не надо. Иногда, когда он смотрит на меня, я готов поклясться, что он думает, как бы меня прикончить… У, уррод…"

А Майк, оказывается, довольно проницателен...

— Физкультура... — тихонько простонала Белла.

Я видел, что она снова чем-то расстроена. А, кажется, понял: она не хотела идти на следующий урок с Майком, и в этом я её полностью поддерживал.

Я подошёл к ней и склонился к её лицу — так близко, что мои губы смогли уловить излучаемое её кожей тепло. Дышать я не осмеливался.

— Я позабочусь об этом, — шепнул я. — Иди присядь и прими бледный вид.

Она послушалась, села на один из откидных стульев и прислонила голову к стене. Мисс Коуп вышла из задней комнаты и направилась к своему столу. С закрытыми глазами Белла выглядела так, будто вот-вот опять потеряет сознание. Ей даже притворяться особо не пришлось — её лицо ещё не обрело свой нормальный цвет.

Я повернулся к секретарше. "Надеюсь, у Беллы сейчас ушки на макушке", — едко подумал я. Сейчас ей будет продемонстрировано, как должен реагировать нормальный человек.

— Мисс Коуп? — спросил я, снова используя свой чарующий голос.

Её ресницы затрепетали, а сердце забилось быстрее: "Слишком молод, слишком молод! Держи себя в руках!" — Да?

Как интересно... Когда пульс Шелли Коуп учащался, это происходило не потому, что она боялась меня, а потому, что находила меня физически привлекательным. Я привык к такой реакции со стороны женщин. Но мне пока и в голову не приходило, что и сердце Беллы начинает биться быстрее потому, что я ей нравлюсь. Неужели это так? От этой мысли я пришёл в восторг и не смог удержаться от улыбки. Мисс Коуп задышала громче.

— У Беллы следующим уроком физкультура, но я думаю, что она ещё недостаточно оправилась. Наверное, будет лучше, если я отвезу её сейчас домой. Не могли бы вы освободить её от следующего урока? — Я пронзал глупышку мисс Коуп жарким взглядом, наслаждаясь произведённым в её мыслительных процессах переполохом. Неужели возможно, что и Белла?..

У бедняжки сел голос, ей пришлось прочистить горло.

— Тебе тоже нужно освобождение, Эдвард?

— Нет, у меня испанский с миссис Гофф. Она меня и так отпустит.

Я ослабил хватку в отношении мисс Коуп, переключив своё внимание на исследование только что сделанного открытия. Хмм... Конечно, мне нравилось думать, что Белла, как и другие женщины, находит меня привлекательным, но когда это Белла реагировала, как другие, нормальные, люди? Пожалуй, не стоит заноситься слишком высоко в своих ожиданиях.

— Ну вот, всё сделано. Поправляйся, Белла.

Белла слабо кивнула — слегка переигрывая.

— Ты в состоянии ходить или мне снова понести тебя? — подыграл я ей, позабавленный её неважнецкими актёрскими навыками. Я был уверен, что она захочет идти своими ногами — она не любила выказывать слабость.

— Я пойду сама, — сказала она.

Опять в точку. Делаю успехи!

Она поднялась и немного помедлила, как бы проверяя, насколько надёжно держат её ноги. Я придержал для неё дверь, и мы вышли под дождь.

Я видел, как она подставила лицо под мелкие капельки. Глаза её закрылись, а на губах появилась едва заметная улыбка. О чём она сейчас думает? Что-то в её позе было странным, непривычным... Я быстро сообразил, что. Обычные девушки никогда бы не подставили лицо вот так, под моросящие струи дождя. Обычные девушки всегда ходят с макияжем, даже в таком вечно мокром месте, как Форкс.

Но не Белла — ей это и не нужно. Косметическая индустрия делает миллиарды долларов в год на женщинах, которые пытаются сделать кожу такой, как у неё.

— Спасибо, — сказала она, улыбаясь теперь уже не дождю, а мне. — Стоило слегка помучиться, чтобы пропустить физкультуру.

Я в задумчивости скользил взглядом по школьному двору, соображая, как бы мне так исхитриться и удержать её около себя ещё хоть ненадолго.

— Всегда пожалуйста.

— Так ты едешь? Я имею в виду — в эту субботу? — Мне показалось, что в её голосе прозвучала надежда.

Ах, как приятна была эта её надежда! Она хотела, чтобы с ней был я, не Майк Ньютон. И как бы мне хотелось сказать "да"! Но приходилось принимать во внимание множество факторов. И одним из них был тот, что в субботу будет ясная, солнечная погода...

— А куда точно вы едете? — Я постарался сказать это беспечным тоном, как если бы это не имело большого значения. Майк сказал: "пляж"... Вряд ли получится избежать солнечного света на пляже...

— В Ла-Пуш, на Первый пляж.

Ну что ж, из этого ничего не выйдет.

Да и Эмметт бы разозлился, если бы я перечеркнул все наши с ним планы.

Я взглянул на неё с кривой усмешкой.

— Не думаю, что я там желанный гость.

Она вздохнула, по-видимому, уже смирившись.

— Ты был бы моим гостем.

— Давай на этой неделе больше не будем раздражать беднягу Майка, не то он кусаться начнёт. — Я представил, с каким бы удовольствием сам искусал беднягу Майка...

— Майк-шмайк, — презрительно сказала Белла. Очередной уничижительный отзыв. Я радостно улыбнулся.

И вдруг она развернулась и пошла в другую сторону.

Не думая о том, что делаю, я ухватил её за куртку. Она резко остановилась.

— И куда же это вы направились, мисс? — Я рассердился — она же чуть не ушла от меня! Время, проведённое с ней, казалось мне таким коротким! Мне мало! Нет, я не позволю ей уйти и бросить меня здесь одного!

— Я иду домой, — сказала она, недоумевая, почему я так бурно реагирую.

— Ты разве не слышала, как я обещал доставить тебя домой в целости и сохранности? Думаешь, я позволю тебе сесть за руль в таком состоянии? — Я знал, эта реплика ей не понравится — она усмотрит в ней намёк на свою слабость. Но мне же нужно было потренироваться перед поездкой в Сиэттл! Нужно было выяснить, смогу ли я выдержать её близость в тесном замкнутом пространстве автомобиля. Сейчас предоставлялась отличная возможность — поездка к ней домой была гораздо короче той, что предстояла в субботу.

— В каком "таком" состоянии? — возмутилась она. — И как быть с моим грузовиком?

— Элис отгонит его к тебе после школы. — Я осторожненько потянул её назад, в сторону моего автомобиля. Осторожно — потому что знал теперь, что для неё и вперёд-то идти было проблемой.

— Ладно, пойдём! — сказала она, вывернувшись из моего захвата и едва при этом не свалившись на землю. Я протянул руку, чтобы схватить её и удержать, но она устояла на ногах. Жаль, моя помощь не понадобилась — похоже, я готов был воспользоваться любым предлогом, чтобы коснуться Беллы. Не следовало бы мне этого делать... Тут я вспомнил, как мисс Коуп реагирует на меня, но решил поразмыслить об этом потом. А там было о чём поразмыслить!

Я позволил ей самостоятельно обойти машину, и она умудрилась налететь на дверцу. Надо быть ещё осторожнее с нею, учитывая её трудности с равновесием…

— Не ломай дверь, она открыта.

— Ты такой несносный!

Я сел за руль и завёл двигатель. Белла, напряжённо выпрямившись, осталась стоять снаружи, хотя дождь припустил сильнее, а ведь она не любила ни холода, ни сырости. Вода пропитала её густые волосы, и они теперь казались чуть ли не чёрными.

— Я и сама в состоянии вести машину!

Конечно, она в состоянии. Это я был не в состоянии дать ей уйти.

Я опустил стекло с её стороны и наклонился к ней: — Садись, Белла!

Её глаза сузились. Я полагаю, она соображала, не задать ли стрекача.

— Я тебя за шиворот назад притащу, — любезно пообещал я. Она досадливо скривилась, осознав, что я так и поступлю.

Независимо задрав подбородок, она открыла дверь и забралась в машину. Капли падали с её волос на кожу сиденья, сапоги тоненько поскрипывали при трении друг о друга.

— В этом нет ни малейшей необходимости, — холодно сказала она. Мне показалось, что под своей официальностью она попыталась скрыть смущение.

Я, ни слова не говоря, включил для неё отопитель, поставил негромкую приятную музыку, и мы поехали. Я наблюдал за ней краешком глаза. Она выпятила нижнюю губку, как капризный ребёнок. Я неотрывал глаз от её губ, представляя себе, что бы я почувствовал, если бы... Опять на ум пришла реакция секретарши...

Она вдруг улыбнулась, и глаза её просияли: — "Лунный свет"!

Она любит классическую музыку?

— Ты знаешь Дебюсси?

— Не очень хорошо, — ответила она. — Моя мама любит классику, а я знаю только те вещи, которые мне нравятся.

— Эта пьеса — тоже одна из моих самых любимых. — Я задумчиво смотрел сквозь струи дождя, обдумывая это новое открытие. Выходит, у нас с Беллой всё же есть что-то общее. Я уже начал было думать, что мы — полные противоположности во всём.

Сейчас она выглядела менее скованной. Музыка подействовала на девушку успокаивающе, и она лишь мечтательно смотрела сквозь дождь — такими же, как и у меня, невидящими глазами. Поскольку она отвлеклась, нужно воспользоваться моментом и поэкспериментировать с дыханием.

Я осторожно вдохнул через нос.

Ошеломляюще.

Я крепче вцепился в баранку. Дождь усилил её аромат. Никогда бы даже не подумал, что такое возможно! Это было полным безрассудством, но я вдруг представил, какова она была бы на вкус.

Я попытался сглотнуть, чтобы сделать огонь в горле не таким мучительным. Надо постараться отвлечься, подумать о чём-нибудь другом...

— Расскажи о своей матери, — попросил я.

Белла улыбнулась. — Мы с ней похожи, только она красивее.

Я усомнился в этом.

— Во мне слишком много от Чарли, — продолжала она. — Мама общительнее меня и храбрее...

Я усомнился и в этом.

— Она безответственная и немножко эксцентричная, а ещё — очень непредсказуемый повар. Она моя лучшая подруга. — В её голосе прозвучала печаль, лоб прорезала морщинка.

И снова она говорила как родитель, а не как ребёнок.

Я остановился у её дома, запоздало сообразив, что ей может показаться подозрительным, что я знаю, где она живёт. Да нет, ничего страшного: городок маленький, а её отец — весьма видная фигура в местном обществе...

— Сколько тебе лет, Белла? — Судя по зрелости её мыслей, она должна была быть старше своих сверстников. Возможно, она поздно пошла в школу или оставалась на второй год... Нет, последнее соображение я отмёл.

— Мне семнадцать, — ответила она.

— Непохоже, чтобы тебе было семнадцать.

Она засмеялась.

— Что?

— Мама всегда говорит, что я родилась тридцатипятилетней и с каждым годом всё ближе к среднему возрасту. — Она снова засмеялась, а потом вздохнула. — Ну, кому-то же нужно быть взрослым.

Теперь для меня многое прояснилось. Инфантильная мать — вот в чём причина преждевременной зрелости девушки. Белле пришлось быстро повзрослеть, чтобы стать опекуном. Вот почему она не любила, когда о ней заботились — она считала это своей работой!

— Ты и сам тоже не особенно тянешь на ученика юниор-класса, — поддела она, отвлекая меня от размышлений.

Я скроил гримасу. Вот так всегда: когда я радовался, что узнал о ней что-то значительное, оказывалось, что она постигла во мне гораздо больше. Я поспешил сменить тему.

— Так почему твоя мама вышла замуж за Фила?

Она немного помедлила и в конце концов ответила:

— Моя мама... ну, она слишком молода для своего возраста. Я думаю, жизнь с Филом даёт ей возможность почувствовать себя ещё моложе. Во всяком случае, она без ума от него. — Она снисходительно покачала головой.

— И ты так легко на это согласилась? — удивился я.

— А почему нет? — ответила она вопросом на вопрос. — Я хочу, чтобы она была счастлива. А с ним она счастлива. — Полное отсутствие эгоизма в её словах поразило бы меня, если бы только это не увязывалось так хорошо с тем, что я уже успел узнать о её характере.

— Это великодушно с твоей стороны... А вот интересно...

— Что?

— Как ты думаешь, твоя мать была бы так же великодушна по отношению к тебе? Приняла бы любой твой выбор?

Вопрос был дурацкий, тем не менее мой голос дрогнул, когда я задавал его. Как глупо думать, что кто-то может одобрить меня в качестве подходящей партии для своей дочери! Как глупо допускать мысль о том, что Белла может выбрать меня…

— Д-думаю, что да... — Она запнулась под моим испытующим взором. Опять эта странная реакция... Страх?.. Или влечение?

— Но она всё-таки мать. Так что с нею может быть и по-другому, — добавила Белла.

Я криво усмехнулся.

— Значит, никого слишком жуткого.

Она усмехнулась в ответ: — Смотря кого считать жутким. Того, у кого пирсинг по всему лицу и татуировки по всему телу?

— Ну, это, конечно, полная жуть. — Ах, как страшно: татуировки и пирсинг! Детские забавы.

— Ты так думаешь?

Вот вечно она задаёт неправильные вопросы! Или, наоборот, правильные вопросы. Во всяком случае, на некоторые из них я ни за что не хотел бы отвечать.

— Как ты считаешь, я могу быть жутким? — спросил я, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки.

Она основательно подумала, прежде чем ответить.

— Хмм… Я думаю, что ты мог бы, если бы захотел, — наконец, очень серьёзно сказала она.

Я тоже был серьёзен. — А сейчас ты меня боишься?

Она ответила, не задумавшись ни на секунду: — Нет.

Вот теперь у меня получилось улыбнуться. Она, я думаю, не лгала, но и всей правды не говорила. Во всяком случае, она не была напугана до такой степени, чтобы сбежать. Интересно, что бы она почувствовала, если бы я открыл ей, что она разговаривает с вампиром? Я внутренне поёжился, представив её реакцию.

— Может, теперь ты расскажешь о своей семье? Твоя история, должно быть, куда интереснее, чем моя.

По крайней мере, куда страшнее.

— А что бы тебе хотелось узнать? — насторожился я.

— Каллены усыновили тебя?

— Да.

Она поколебалась, но потом всё же тихо спросила: — Что случилось с твоими родителями?

Ответить на этот вопрос было нетрудно, мне даже не пришлось лгать ей. — Они уже очень давно умерли.

— Извини, — тихонько проговорила она, явно переживая, что сделала мне больно.

Она переживала за меня.

— Я даже и не помню их как следует, — успокоил я её. — Карлайл и Эсме — единственные родители, которых я знаю.

— И ты их очень любишь, — заключила она.

Я улыбнулся. — Да. Они самые лучшие в мире.

— Тебе здорово повезло.

— Это точно. — Хотя бы тут мне действительно повезло.

— А твои братья и сестры?

Если я позволю ей копаться в подробностях, придётся начать лгать. Я взглянул на часы и приуныл, что наше с ней время подошло к концу.

— Мои брат с сестрой, а заодно и Джаспер с Розали не погладят меня по головке, если им придётся мокнуть под дождём, ожидая меня.

— О, извини. Наверно, тебе пора ехать.

Она не сдвинулась с места. Ей тоже не хотелось, чтобы наше время вдвоём закончилось. Как чудесно!

— Тебе, наверное, хочется, чтобы твой грузовик пригнали до прихода шефа Свона домой. Тогда можно будет не рассказывать ему о том, что случилось на биологии. — Я усмехнулся, вспомнив, как неловко она себя чувствовала, когда я нёс её на руках.

— Да он наверняка уже всё знает. В Форксе не существует секретов. — В том, как она произнесла название городка, ясно слышалось отвращение.

Я расхохотался. Не существует секретов, говоришь?..

— Счастливой поездки на пляж! — За окном был проливной дождь, но он долго не продлится. Ах, как бы хотелось, чтобы он никогда не кончался! — Чудненькая погода для загара.

Что ж, в субботу погода действительно будет чудесной. Ей понравится.

— Мы не увидимся завтра?

Беспокойство в её голосе обрадовало меня.

— Нет. Мы с Эмметтом решили уехать на выходные пораньше. — Как я теперь злился на себя за составленные планы! Может, отменить?.. Нет, не могу. Сколько бы я сейчас ни охотился — всё будет мало. К тому же, вся семья и так достаточно обеспокоена моим поведением. Ещё не хватало давать лишний повод для тревог, обнаружив перед ними, в какого влюблённого безумца я превратился.

— Чем вы будете заниматься? — спросила она. В голосе её были явственно слышны нотки огорчения.

Отлично.

— Собираемся поохотиться в Гоут Рокс, к югу от горы Ренье. — Эмметту не терпелось пообедать медведем.

— О, ну тогда счастливо поразвлечься, — сказала она с деланной бодростью. Отсутствие в ней энтузиазма вновь порадовало меня.

Глядя на неё, я чуть не впал в агонию при мысли, что придётся попрощаться с нею, пусть и ненадолго. Я уже начал тосковать по ней, ещё не расставшись. Мне казалось безрассудно рискованным оставить её без присмотра — мало ли что может случиться! Она ведь такая нежная и ранимая...

И всё же самую ужасную угрозу её жизни представляю я сам.

— Могу я попросить тебя об одной услуге в эти выходные? — серьёзно спросил я.

Она кивнула, широко раскрыв глаза. Напряжение, которое она ощущала во мне, привело её в замешательство.

Держись легко.

— Не обижайся, но ты, похоже, из тех людей, что притягивают к себе всякие несчастья, как магнит. Так что... постарайся не свалиться в океан и не попасть под машину, ну, и всё в таком же духе, хорошо?

Я грустно улыбнулся ей, надеясь, что она не заметит печали в моих глазах. Как бы я хотел, чтобы проводя свой досуг вдали от меня, Белла так же тосковала по мне, как и я по ней!

Беги, Белла, беги. Я слишком люблю тебя, на твою беду или мою.

Моё поддразнивание обидело её. Она бросила на меня взгляд исподлобья.

— Я подумаю над твоей просьбой, — огрызнулась она, выскакивая из машины под дождь и изо всей силы хлопнув дверцей.

Прямо как разъярённый котёнок, вообразивший себя тигром.

Я подкинул на ладони ключ, который только что стащил из кармана её куртки, и улыбнувшись, отправился в обратный путь.