"Полуночное солнце" - читать интересную книгу автора (Майер Стефени)

9. Порт Анджелес

Когда я добрался до Порт Анджелеса, светлый день был в самом разгаре. Солнце всё ещё стояло слишком высоко, и хотя стёкла в машине были тонированы, разъезжать по городу было опасно. Излишний риск совершенно ни к чему.

Я был уверен, что без труда различу мысли Джессики с дальнего расстояния — они обычно вопили во всю мочь. Сознание Анджелы говорило гораздо тише, но найдя первую девушку, я без труда услышу и вторую. Позже, когда тени удлинятся, подберусь поближе. А пока я свернул с шоссе на загородную дорогу, которой пользовались явно не часто — так она заросла.

Я примерно знал, в каком направлении искать — в Порт Анджелесе было только одно место, где можно было купить приличное платье. Вскоре я отыскал Джессику, крутящуюся перед трёхстворчатым зеркалом, и через её боковое зрение смог увидеть Беллу. Та оценивающе окидывала взглядом элегантное чёрное платье, которое примеряла Джессика.

"Белла до сих пор никак не отойдёт. Ха-ха. Анджела права — Тайлер, конечно, берёт на себя слишком много. Но какого из-за этого так злиться — не могу понять. Ей бы радоваться — у неё теперь есть запасной вариант для выпускного в случае чего. А вдруг Майку не понравится со мной на танцах и он больше меня не пригласит? А вдруг он пригласит на выпускной Беллу? Интересно, если бы я не сказала, что хочу на танцы с Майком — она бы согласилась идти с ним? Неужели он считает её лучше меня? А может, эта задавака тоже считает, что она красивее меня?!"

— Я думаю, тебе больше идёт синее. Так здорово подчёркивает цвет твоих глаз. Джессика глянула на Беллу с подозрительностью, которая мгновенно сменилась фальшивой тёплой улыбкой.

"Она что, за дуру меня принимает? Хочет, чтобы я в субботу выглядела корова коровой?"

Слушать Джессику было противно. Я поискал Анджелу... Ой, она как раз переодевалась, и я быстренько сбежал из её головы, чтобы не вторгаться в её личное пространство.

Похоже, в универмаге Белле не грозили никакие серьезные неприятности. Пусть делают покупки, я нагоню их на выходе. В просветах между густыми деревьями я видел, что с запада небо заволакивает облаками, так что до наступления темноты осталось совсем недолго. Я радовался этим облакам как никогда раньше, стремясь как можно скорее очутиться под их защитной сенью. Завтра я снова смогу быть в школе рядом с Беллой, уведу её ото всех, буду сидеть с нею за ланчем и никому другому не позволю завладеть её вниманием. Смогу задать ей все накопившиеся у меня вопросы...

Ах вот как, притязания Тайлера привели её в ярость. Да, я читал в его сознании, что он, говоря о своих планах в отношении выпускного бала, в буквальном смысле считал, что застолбил территорию, то есть сделал неоспоримую заявку на Беллу. Я вспомнил её лицо в тот день, когда на неё посыпались приглашения, и расхохотался — настолько явственно на нём было написано ошеломление, недоверие и обида. Интересно, в каких выражениях она даст отпор поползновениям Тайлера. Вот чего бы мне ни за что в жизни не хотелось бы пропустить.

Время в ожидании, когда тени достаточно удлинятся, еле ползло. Я периодически проверял мысли Джессики — найти её ментальный голос было проще всего, но мне претило надолго задерживаться в её сознании. Я увидел ресторан, в котором они собирались пообедать. К этому времени уже станет темно... А вот возьму-ка я и выберу — чисто случайно, конечно — тот же самый ресторан. Сейчас позвоню Элис, приглашу на обед... Её эта идея восхитит, но она же обязательно захочет поговорить с Беллой. Не уверен, что хочу ещё больше вовлечь Беллу в дела нашего мира. Не хватит ли ей проблем и с одним вампиром?

Я привычно проверил мысли Джессики. Она размышляла о своих побрякушках и спросила мнения Анджелы:

— Может, вернуть колье обратно? У меня дома есть одно, которое вроде бы подойдёт... Я и так тут совсем разорилась. — "Мама меня убьёт. И чем я только думала?"

— Ну, давай вернёмся в магазин. Хотя подожди, ведь Белла может нас разыскивать, а мы уйдём?

Что такое?! Беллы не было с ними?! Сначала я оглядел всё вокруг глазами Джессики, потом Анджелы. Они стояли на тротуаре перед длинным рядом магазинов. Беллы нигде не было видно.

"Вот привязалась с этой Беллой!" — сварливо подумала Джессика, прежде чем ответить. — Да что с ней случится? Мы даже если вернёмся в магазин, то всё равно успеем добраться до ресторана гораздо раньше, чем она. К тому же, мне кажется, ей хотелось побыть одной.

В её мозгу промелькнул образ книжного магазина, в который направилась Белла.

— Тогда давай поторопимся, — сказала Анджела. "Надеюсь, Белла не подумает, что мы её бросили. Она так по-доброму говорила со мной по дороге, в машине. Чудесный человек! Вот только почему-то она была так печальна весь день. Уж не связано ли это как-то с Эдвардом Калленом? Наверняка она потому и расспрашивала о его семье..."

Мне надо было быть более внимательным! Я что, всё здесь прозевал? Белла, оказывается, расспрашивала обо мне, а я ни сном ни духом!.. И вот теперь она пропала, бродит где-то в одиночестве! Как назло, сейчас Анджела внимательно слушала Джессику, а та трещала об этом идиоте Майке — поэтому больше я ничего не смог из неё выудить.

Я бросил оценивающий взгляд на сгущающиеся вокруг тени. Совсем скоро солнце скроется за облаками. Надо постараться придерживаться западной стороны дороги — день постепенно угасал, а тени, отбрасываемые зданиями, ещё больше затемняли улицы.

По мере того, как я ехал по пустынным улицам к центру города, беспокойство охватывало меня всё сильней и сильней. Вот чего я совсем не ожидал, так это того, что Белла отправиться гулять по городу в одиночестве. Я обязан был принимать в расчёт и такой вариант! Теперь же я не имел ни малейшего понятия о том, как её найти.

Хорошо зная Порт Анджелес, я направился прямиком к книжному магазину, который увидел в мыслях Джессики. Я отчаянно надеялся, что мои поиски не затянутся надолго, но не сомневался, что лёгкими они не будут. Когда это с Беллой было легко?!

Само собой, маленькая книжная лавка оказалась пуста, если не считать причудливо одетой женщины за прилавком. Да, это не то место, которое бы могло заинтересовать Беллу — слишком все эзотерично для её приземлённой, практичной натуры. Я засомневался: а заходила ли она сюда вообще?

А вот и полоска тени, где я мог бы припарковаться... Она доходила до самого навеса над входом в магазин. Лучше бы мне этого не делать — расхаживать здесь в то время, когда светит солнце, было небезопасно. Что, если проезжающий мимо автомобиль отразит солнечный блик внутрь тени в самый неподходящий момент?

Но как же ещё мне отыскать Беллу? Надо идти на риск.

Я припарковался и вышел из машины, держась в самой густой тени. Быстрыми шагами я направился в магазин, ощущая едва уловимый запах Беллы. Она была здесь, на тротуаре, но в самой лавке не было и намёка на её аромат.

— Добро пожаловать! Могу я чем-то помочь… — начала было продавщица, но меня уже как ветром сдуло.

Я следовал за запахом Беллы до самого конца полосы тени и остановился как вкопанный перед границей солнечного света.

Каким же беспомощным я себя чувствовал! Я был узником тонкой линии — границы света и тьмы, проходящей поперек тротуара прямо передо мной. Она отсекала мне все пути.

Я мог только строить догадки, что она перешла через улицу, направляясь на юг. Но там же нет для неё ничего интересного! Неужели она заблудилась? А что — это как раз в духе Беллы.

Я вернулся к машине и медленно курсировал по улицам, высматривая Беллу. Несколько раз выходил из машины там, где тень позволяла это, но всё, что мне удалось — это ещё раз уловить её слабый аромат. Угадать по нему, куда она направлялась, оказалось невозможным. Я совершенно запутался. Куда она шла?

Несколько раз я проехал от книжной лавки к ресторану, надеясь увидеть её по дороге. Джессика и Анджела уже сидели в ресторане, решая, заказывать ли им или дождаться Беллы. Джессика настаивала на том, чтобы никого не ждать и заказывать.

От полной безнадёжности я кинулся прощупывать мозги всех встречных и поперечных, осматриваясь через их зрение, перелетая от сознания к сознанию... Ну хоть кто-то же должен был её где-нибудь приметить!

Чем дольше длились мои поиски, тем страшнее мне становилось. До сих пор мне и в голову не приходило, насколько трудно окажется её отыскать, когда, недоступная моим сверхчувствам, она бродила неизвестно где. Не передать, как мне всё это не нравилось!

Облака на горизонте сгущались всё больше. Через несколько минут я смогу начать выслеживать её, двигаясь на своих двоих, и всё пойдёт гораздо быстрее. А пока солнце делало меня совсем беспомощным. Ничего, ещё несколько минут — и преимущество будет снова на моей стороне. Человеческий мир будет против меня бессилен.

Ещё одно сознание. И ещё одно. Какие обычные, будничные мысли...

"... думаю, что у малыша какая-то другая ушная инфекция…"

"... Это было шесть-четыре-ноль или шесть-ноль-четыре?.."

"... Опять опаздывает. Надо будет ему сказать…"

"... Ага! Вот она!"

И её лицо! Наконец-то её кто-то заметил!

Облегчение длилось всего долю секунды — столько у меня заняло времени прочитать остальные мысли человека, злорадно пожирающего глазами её погружённое в густую тень лицо.

Этого человека я не знал, его ментальный голос был мне совсем не знаком, но в то же время я не мог отделаться от чувства, что нечто похожее встречалось мне раньше. Именно на таких, как он, я когда-то охотился.

— НЕТ! — Из моей глотки вырвалось рычание. Нога вжала педаль газа в пол, но куда же мне ехать?!

Я знал только примерное местонахождение исходного пункта страшных мыслей, этого знания было явно недостаточно. Ну хоть бы какая-нибудь зацепка — уличный знак, витрина магазина, что угодно, что выдало бы его! Но Белла находилась в глубокой тени, а глаза человека были сфокусированы только на её перепуганном лице — он наслаждался её страхом.

В мозгу этого человека на лицо Беллы наслаивались грязные, туманные воспоминания о других подобных лицах. Белла была не первой его жертвой.

От моего разъяренного рычания кузов автомобиля дрожал и едва не рассыпался, но меня это не волновало.

В стене за её спиной не было окон. Какой-то промышленный район, в стороне от оживлённых торговых кварталов. Мой автомобиль завизжал на повороте, еле увернувшись от встречной машины. Не обращая ни на что внимания, я нёсся вперёд, надеясь, что выбрал правильное направление. Когда водитель встречного автомобиля просигналил мне, этот звук раздался несколькими кварталами позади.

"Ты только глянь, как она трясётся!" — Человек злобно усмехался в предвкушении развлечения. Для него страх был главной составляющей потехи, ужас жертвы доставлял ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Оставьте меня в покое. — Белла не кричала, голос её был тихим и сдержанным.

— Ну-ну, крошка, чего ты такая неласковая?

Человек увидел, как она съёжилась от грубого гогота, раздавшегося с другой стороны. Этот шум разозлил его.

"Заткни пасть, Джефф!" — подумал он. Однако вид дрожащей испуганной девушки позабавил его. Он возбудил его отвратительное воображение. Мерзавец начал представлять себе, как она будет его умолять, как униженно она будет просить пощады…

Мне не приходило в голову, что негодяй там не один, пока я не услышал то отвратительное ржание. Я вышел из его сознания и кинулся обыскивать окрестности в поисках чего-нибудь, что могло бы мне помочь. Он сделал первый шаг в направлении Беллы, протянув к ней свои грязные лапы.

Сознания тех, кто его окружал, не так напоминали выгребную яму, как его омерзительный мозг. Все они были слегка навеселе; ни один из них и не подозревал о том, как далеко монстр в человеческом обличье, которого они звали Лонни, собирался зайти. Они всего лишь слепо следовали за ним — Лонни обещал им классную развлекуху...

Один из них нервозно бросил взгляд вдоль улицы — он боялся быть застигнутым врасплох за травлей девушки. Тем самым он дал мне столь остро необходимый ориентир. Я узнал перекрёсток, попавший в поле его зрения.

Я пролетел на красный, проскользнув в узкое пространство между между двумя движущимися автомобилями. Вслед мне завыли клаксоны.

В кармане завибрировал телефон. Пусть себе звонит, не до него.

Лонни медленно приближался к девушке, растягивая удовольствие — близость момента насилия опьяняла его. Он чуть не мурлыкал в предвкушении того, как будет сейчас наслаждаться её криками.

Но Белла стиснула зубы и приготовилась к схватке. Он был удивлён — по его расчётам, она должна была попытаться спастись бегством. Удивлён и чуть-чуть разочарован. Он любил играться с жертвой, как кот с мышью, получая таким образом дозу адреналина.

"Ты смотри, храбрая попалась! Хотя так даже ещё лучше — пусть подрыгается..."

Я был всего в одном квартале оттуда. Монстр мог слышать рёв моего двигателя, но всё его внимание было сосредоточено на его жертве.

Посмотрим, как ему понравятся кошки-мышки, когда мышкой станет он сам. Надеюсь, его впечатлит мой стиль охоты.

Другой частью моего сознания я уже перебирал разнообразные пытки, которым был свидетелем во времена, когда исполнял роль вигилянта[5], пытаясь найти те, которые причинят ему самую страшную боль. Он жестоко поплатится. Он будет корчиться в лютых мучениях. Его соучастники всего лишь легко и быстро умрут, но чудовище по имени Лонни будет умолять о смерти ещё очень долго, прежде, чем я сделаю ему такой подарок.

Он как раз был на середине улицы, направляясь к Белле.

Я резко вылетел из-за угла, фары осветили всех участников сцены. Вожак отпрыгнул с дороги, остальные от неожиданности впали в столбняк. Я мог бы запросто задавить Лонни, но посчитал такую смерть для него слишком лёгкой.

Я бросил машину в крутой разворот; та, визжа шинами, провернулась на месте и остановилась фарами в ту сторону, откуда приехала. Пассажирская дверь при этом оказалась с нужной стороны от Беллы, которая уже бежала к автомобилю. Я рывком распахнул дверь и прорычал:

— Быстро в машину!

"Что за дьявол?"

"Так и знал, что вляпаюсь! Вон, её дружок подоспел..."

"Пора рвать когти!"

"Ой, меня сейчас стошнит..."

Белла без промедления запрыгнула в машину и захлопнула за собой дверь.

А потом взглянула на меня с таким бесконечным доверием, какого я никогда не видел ни на чьём лице — и все мои воинственные планы полетели в тартарары.

Мне достаточно было лишь тысячной доли секунды, чтобы понять, что я не могу оставить её в машине, чтобы пойти разобраться с четырьмя подонками. Что я сказал бы ей — "не смотри", мол? Ха! И когда же это Белла делала то, о чём я её просил? Когда это она заботилась о собственном душевном спокойствии?

Может, мне уволочь негодяев отсюда, подальше от её глаз?.. И оставить её одну? Маловероятно, конечно, что по улицам Порт Анджелеса сегодня вечером разгуливает ещё один отщепенец, но ведь и появление здесь, в уютном туристском городке, вот этого мерзавца, Лонни, тоже было маловероятно! Белла, как магнит, притягивала к себе опасности. Нет, оставлять её без присмотра никак нельзя.

Ей весь этот эпизод покажется пролетевшим на одном дыхании: я увезу её от преследователей с такой скоростью, что им только и останется, что стоять с разинутыми ртами, глядя вслед моему автомобилю. Она не заметит моего секундного промедления. Белла, скорее всего, решит, что так и задумывалось — спастись бегством.

Я даже не мог сбить его машиной — это перепугало бы её.

Я настолько неистово желал его смерти, что глаза застилал багровый туман, в ушах звенело, во рту ощущался вкус крови. Жажда убийства стянула каждый мой мускул в тугой узел. Не смогу жить, если не прикончу этого мерзавца. Я буду медленно разделывать его живьём на части, отсекая кусочек за кусочком, отделяя кожу от мускулов, мускулы от костей…

Вот только девушка — единственная во всем мире — сидела, вцепившись обеими руками в сиденье и смотрела на меня огромными, безоглядно доверчивыми глазами... Так что с местью придётся подождать.

— Пристегнись, — приказал я голосом, охрипшим от ненависти и жажды крови. Не обычной жажды крови — я никогда бы не осквернил себя принятием в свой организм любой части этого человека.

Она защёлкнула ремень безопасности, слегка подскочив от звука, который при этом раздался. Этот тихий звук заставил её подпрыгнуть, тогда как она даже не вздрогнула, когда я резко рванул с места и понёсся через город, игнорируя все правила движения. Белла не сводила с меня глаз. Она, казалось, впала в состояние какого-то странного спокойствия. Я терялся в догадках: что с ней такое? Она только что пережила нечто страшное — и так спокойна...

— С тобой всё в порядке? — поинтересовалась она. Голос её сел от пережитых волнений и страха.

Она интересовалась, всё ли в порядке со мной!

Я дивился её вопросу всего тысячную долю секунды — для Беллы заминка была совсем не заметна. А действительно — был ли я в порядке?

— Нет! — рявкнул я в бешенстве.

Я привез её на ту самую заросшую дорогу, где провёл день, занимаясь своей слежкой — самой дырявой из всех, когда-либо и где-либо проводившихся. Теперь под кронами деревьев была непроглядная темень.

Я был в такой ярости, что тело мое словно одеревенело. Скованные льдом руки стремились раздавить все кости осмелившегося напасть на неё, разорвать его в клочья, изуродовать так, чтобы его труп невозможно было опознать...

Но это значит, что я должен буду оставить её здесь в одночестве, незащищённой от страхов, подстерегающих во мраке ночи.

— Белла? — позвал я сквозь стиснутые зубы.

— Что? — хрипло отозвалась она и прокашлялась, прочищая горло.

— Ты как — в порядке? — Её состояние было делом первостепенной важности. Воздаяние — вторично. Умом я это понимал, вот только всё моё существо так пылало яростью, так требовало возмездия, что сознание мутилось.

— Да, — её голос все ещё сипел — от страха, без сомнения.

Так что оставить её я не мог.

По какой-то причине, доводящей меня до белого каления, Белла постоянно попадала в грозящие смертью или увечьем ситуации. Должно быть, что-то или кто-то, заправляющий порядком во вселенной так забавлялся. Даже если бы я сейчас был абсолютно уверен, что в моё отсутствие она будет в полной безопасности, я не смог бы оставить её в одиночестве, в темноте.

Она, должно быть, напугана до крайней степени.

Я был не в том состоянии, чтобы утешать её — даже если бы знал, как это делается. Она наверняка ощущала исходящие от меня волны жестокости, для этого и особой наблюдательности не требуется. Так что если я не хочу напугать её ещё больше, необходимо прежде всего успокоить бушующую во мне жажду устроить кровавую расправу.

Надо переключить свои мысли на что-то другое.

— Пожалуйста, отвлеки меня, — взмолился я.

— Прости, что?

Моего самообладания едва хватило на то, чтобы объяснить, чего я от неё хочу:

— Просто болтай о чём угодно, пока я не успокоюсь, — объяснил я всё ещё сквозь стиснутые зубы. Только то, что она нуждалась во мне, удерживало меня здесь, в автомобиле. Мысли того мерзавца продолжали проникать в мой мозг, они источали злобу, бесконечную жестокость и разочарование... Я знал, где его найти… Не желая видеть это отвратительное лицо, я плотно закрыл глаза, и всё равно видел его сквозь сомкнутые веки…

— Хм-м… — Белла замялась. Думаю, она пыталась разобраться, чего я от неё хотел. — Я собираюсь завтра перед школой задавить Тайлера Кроули? — Она произнесла это так, будто задавала вопрос.

Да — именно это мне и нужно было. Как всегда, Белла выпалила что-то совсем неожиданное. И так же, как раньше, смертельная угроза, исходящая из её уст, вызвала желание расхохотаться — настолько комично она звучала. Я бы и рассмеялся, если бы только не пылал жаждой убийства.

— Почему? — рявкнул я, вновь вынуждая её говорить.

— Он направо и налево рассказывает, что идёт со мной на выпускной. — Опять она стала похожа на котёнка, вообразившего себя тигром. — Он или спятил, или хочет загладить свою вину за то, что чуть не убил меня тогда... ну ты помнишь. И он почему-то думает, что выпускной бал — самый подходящий способ... Вот я и подумала: если я покушусь на его жизнь, то мы будем в расчёте и он от меня отстанет. Зачем мне лишние враги — Лорен, может, перестанет дуться, если он оставит меня в покое. — Тут она призадумалась: — А может, мне лучше вдребезги раздолбать его Сентру? Без машины он вообще никого не сможет привезти на бал...

Удивительно, но временами она воспринимала вещи совершенно превратно. Назойливость Тайлера не имела ничего общего с давнишней аварией. Похоже, она не подозревала о том, как неотразимо привлекательна для своих однокашников-парней. Неужели она не видит, с какой неодолимой силой всем своим существом тянусь к ней и я?

Ах, а это сработало! Непостижимое течение её умственных процессов всегда было таким увлекательным. Самообладание стало возвращаться, и я начал осознавать, что в мире существует и ещё что-то, кроме мести и пыток…

— Наслышан, — сказал я. Она ведь замолчала, а мне нужно было, чтобы она продолжала говорить.

— Правда? — неверяще переспросила она. Тигрокотёнок в её голосе озлился немножко больше: — Если его парализует от шеи и вниз, то он тем более не сможет пойти на бал.

Ах, как бы я хотел, чтобы нашёлся способ попросить её продолжить составление планов по нанесению несчастному Тайлеру тяжких телесных повреждений, не выглядя при этом душевнобольным! Лучшего метода успокоить меня она не могла бы и придумать. А её слова — не что иное, как просто сарказм, преувеличение — подействовали на меня отрезвляюще, в чём я и нуждался.

Я вздохнул, и открыл глаза.

— Ну как, тебе лучше? — робко спросила Белла.

— Пожалуй, не очень.

Нет, я немного успокоился, но лучше от этого не стало. Потому что я только что осознал, что не смогу убить монстра по имени Лонни, а ведь этого я хотел почти больше всего на свете. Почти.

Единственным в этот момент, чего я желал больше, чем совершить в высшей степени справедливую казнь, — это быть с Беллой. Несмотря на то, что она никогда не будет моей, одной мечты об обладании ею было достаточно, чтоб удержать меня от смертоубийства этой ночью — и неважно, чем бы это смертоубийство оправдывалось.

Белла заслуживала лучшего, чем палач.

Я потратил семьдесят лет, пытаясь задушить в себе убийцу. Эти годы непрерывных мучительных усилий не значили, что я теперь достоин сидящей рядом девушки. И всё же, чувствовал я, если хотя бы на одну ночь я вернусь к той жизни — жизни палача и убийцы — то Белла станет недостижима для меня навсегда. Если даже я и не отведаю их крови, а значит, доказательство отступничества не окрасит мои глаза дьявольским алым огнём — разве проницательный ум Беллы не распознает тотчас же произошедшее во мне изменение?

Я пытался стать достойным её. Задача невыполнимая.

Я буду продолжать попытки.

— Что с тобой? — прошептала Белла.

Её ароматное дыхание коснулось моего лица, я вдохнул его полной грудью и... напоминание, почему я не могу быть достойным её, ударило меня наотмашь. Даже после всего пережитого, даже при том, как страстно я любил её, роскошный аромат Беллы по-прежнему наполнял мой рот ядовитой слюной...

Я буду с нею предельно честен — настолько, насколько смогу. Я в долгу перед нею.

— Иногда мне трудно совладать со своими наклонностями, Белла. — Я невидяще уставился в темноту, разрываемый двумя противоположными желаниями: с одной стороны, я хотел, чтобы она ужаснулась тайному смыслу моих слов, с другой — чтобы она осталась к нему глуха. Должен признаться, второго мне хотелось больше. Беги, Белла, беги. Останься, Белла, останься. — Но если я отправлюсь обратно и начну охоту за этими... этими... то это не поможет, мне только станет хуже. — При одной лишь мысли о кровавой забаве я чуть не вылетел из машины. Глубоко вдохнул, давая её аромату опалить мою глотку. — По крайней мере, я пытаюсь себя в этом уверить.

— О...

Вот и всё, что она сказала. Расслышала ли она тайный смысл моих слов? Я украдкой взглянул на неё, но лицо Беллы было непроницаемо. Быть может, она впала в шок? И то хорошо, что не вопит от ужаса. Пока.

Какое-то время было тихо. У меня внутри шла война: желание следовать избранному мной пути боролось с желанием устроить бойню. Нет, никогда мне не стать достойным Беллы...

— Джессика и Анджела будут волноваться, — тихо сказала она. Её голос был ровен, и я терялся в догадках, что бы это значило. Неужели шок? Возможно, весь ужас случившегося этим вечером ещё не полностью дошёл до её сознания. — Я должна была встретиться с ними…

Она хочет избавиться от меня? Или действительно волнуется, что её подруги переживают за неё?

Я не ответил, но завёл двигатель и повёз её обратно. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем труднее мне становилось придерживаться принятого решения — ведь найти этого подонка не составляло труда, он был так близко!..

А если мне никогда не обладать этой девушкой, если мне никогда не заслужить её любви — то какой смысл в моих терзаниях? Почему бы тогда не совершить законное возмездие? Думаю, я мог бы позволить себе...

Нет! Не собираюсь сдаваться. Я слишком сильно хочу быть с ней, чтобы сдаться так легко!

Вот и ресторан, где она должна была присоединиться к подругам. Мы приехали туда так быстро, что я ещё даже не приступил к наведению порядка в своих мыслях. Джессика и Анджела закончили обедать, и обе теперь места себе не находили от беспокойства за подругу. Они решили отправиться на её поиски по тёмным ночным улицам.

Не очень благоприятный вечер для прогулок...

— Как ты узнал, где?.. — незаконченный вопрос Беллы прервал ход моих мыслей, и я с опозданием осознал, что опять допустил промах. Я был слишком занят своими проблемами и забыл спросить её, где она должна была встретиться с подругами.

Но вместо того, чтобы закончить вопрос и начать дотошно докапываться до сути, Белла лишь покачала головой, и лицо её осветилось тонкой полуулыбкой.

А это ещё что бы значило?!

Ладно, мне было не до того, чтобы недоумевать над её странным принятием моей ещё более странной осведомлённости. Я открыл дверь со своей стороны.

— Что ты делаешь? — Вопрос Беллы прозвучал несколько ошеломлённо.

Не позволяю тебе скрыться с моих глаз. Не позволяю себе сегодня вечером остаться одному. В этом порядке.

— Собираюсь пообедать с тобой.

Как интересно получилось. Почти так, как я воображал себе: приглашаю Элис на обед, и мы совершенно случайно выбираем тот же ресторан, что и Белла с подругами. Вечер, правда, получился не совсем таким, как ожидалось, но — вот, пожалуйста, я, практически, приглашаю девушку на свидание. Только это не в счёт, я ведь не собираюсь предоставить ей шанс отказаться.

Необходимость двигаться с не привлекающей внимания человеческой скоростью никогда раньше не раздражала меня так сильно, как сейчас. Дело в том, что Белла уже наполовину открыла свою дверь, прежде чем я успел обойти вокруг машины, чтобы самому сделать это для неё. Почему она так поступила: не привыкла, чтобы с нею обращались как с леди, или не видела во мне джентльмена?

Я ждал, пока она присоединится ко мне, и всё больше волновался по мере того, как её подруги шли дальше по ночной улице, собираясь завернуть за угол, в непроглядную темень.

— Пойди останови Джессику и Анджелу прежде, чем мне придется разыскивать ещё и их, — торопливо распорядился я. — Не думаю, что смогу себя сдержать, если снова повстречаю твоих новых приятелей.

Нет, на это моих сил уже не хватит.

Она задрожала, но овладела собой, сделала шаг вслед за уходящими девушками и громко позвала: "Джесс! Анджела!" Те обернулись. Белла помахала им рукой.

"Белла! Уф, цела и невредима!" — с облегчением подумала Анджела.

"Объявилась наконец-то!" — проворчала про себя Джессика, но и она тоже обрадовалась, что Белла не заблудилась и не попала в какие-нибудь неприятности. Я даже немного проникся к Джессике чем-то похожим на симпатию.

Обе поспешили назад, и вдруг остановились, как вкопанные, обнаружив рядом с Беллой меня.

"Ого! — ошеломлённо думала Джесс. — Ну, нифига себе!"

"Эдвард Каллен? Она ушла для того, чтобы найти его? Но зачем тогда она спрашивала, куда подевалась его семья, если знала, что он здесь?.." В сознании Анджелы я успел увидеть печальное лицо Беллы, когда она спросила Анджелу, часто ли моя семья пропускает занятия в школе. — Нет, она, скорее всего, ничего не знала, — решила Анджела.

Мысли Джессики из ошеломлённых быстро превратились в подозрительные: — Белла водит меня за нос!

— Где тебя носило? — напустилась она на Беллу, краешком глаза косясь при этом на меня.

— Я заблудилась. А потом наткнулась на Эдварда, — сказала Белла, махнув в мою сторону рукой. Тон, которым она говорила, был удивительно ровен. Как будто это и было всё, что случилось этим жутким вечером.

Она наверняка в шоке. Чем ещё можно объяснить столь ненормальное спокойствие?

— Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам? — спросил я из чистой вежливости, зная, что они уже пообедали.

"Черт возьми! Какой же он обалденный!" — подумала Джессика, и в голове у неё слегка помутилось.

С Анджелой дело обстояло не намного лучше: "Ах, как жаль, что мы уже пообедали! Вау. Просто... Вау".

Ну почему, почему Белла была такой непробиваемой? Почему я не оказывал того же влияния на неё?!

— Ээ... конечно, — промямлила Джессика.

Анджела нахмурилась.

— Мм... сказать честно, Белла, мы уже пообедали, пока ждали тебя, — призналась она. — Прости.

"Что? Заткнись!" — мысленно взвыла Джесс.

Белла небрежно пожала плечами. Спокойна, как железобетон. Точно — шок.

— Ну и хорошо, я не голодна.

Я решил вмешаться:

— Думаю, тебе обязательно нужно поесть. — Ей необходимо повысить содержание сахара в крови. Хм, хотя для меня она и без того пахнет достаточно сладко, саркастически подумал я. Просто в один прекрасный момент осознание пережитого ужаса обрушится на неё всей своей силой, и тогда пустой желудок может сыграть плохую шутку. Голова у неё легко кружится от вещей куда менее страшных — я знал об этом отнюдь не понаслышке.

Джессике и Анджеле не угрожала никакая опасность, если они прямиком направятся домой. К тому же, госпожа Опасность питала верную и страстную привязанность вовсе не к ним...

И конечно же, я с гораздо бóльшим удовольствием остался бы с Беллой один на один — причём, так долго, как только она этого захочет.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я сам отвезу Беллу домой? — спросил я Джессику прежде, чем Белла успела ответить. — Тогда вам не придётся ждать, пока она пообедает.

— Ээ... конечно, нет проблем… — Джессика уставилась на Беллу, пытаясь понять, чего хочется самой Белле.

"Я бы с удовольствием осталась... Но она наверняка не прочь побыть с ним наедине. А кто б на её месте отказался?" — раздумывала Джессика и вдруг заметила, что Белла ей подмигнула.

Белла подмигнула?!

— О-кей, — быстро проговорила Анджела, торопясь оставить нас наедине, раз именно этого хотела Белла. А было похоже, что это действительно было её желанием. — До завтра, Белла… Эдвард, — ей стоило большого труда произнести мое имя без напряжения. Затем она схватила Джессику за руку и потянула её прочь.

Надо будет найти способ отблагодарить Анджелу за чуткость.

Машина Джессики стояла неподалёку в ярком пятне света, обрасываемого уличным фонарём. Белла провожала подруг озабоченным взглядом, пока те не уселись в машину. Так что, похоже, она полностью отдавала себе отчёт в той опасности, в которой побывала. Джессика помахала рукой и тронулась с места, Белла помахала в ответ. И только когда автомобиль Джессики скрылся из виду, она глубоко вздохнула и повернулась ко мне.

— Честное слово, я не хочу есть, — сказала Белла.

Зачем же тогда она ждала, пока они уедут, прежде чем сказать это? Неужели она действительно хотела побыть со мной наедине — даже после того, как была свидетелем моего неистового стремления предаться кровавому разгулу?

Так или иначе, но поесть ей придётся.

— Сделай одолжение! — сказал я и, не принимая возражений, открыл перед ней дверь ресторана.

Она вздохнула и подчинилась.

Мы подошли к подиуму, на котором ждала распорядительница. Белла по-прежнему выглядела совершенно спокойной. Мне хотелось взять её за руку, коснуться лба, чтобы проверить, нет ли у неё температуры. Но моё ледяное прикосновение будет ей отвратительно — как это уже случилось раньше.

"Вот это да! — оглушительный ментальный голос распорядительницы вломился в моё сознание. — Вот это красавчик!"

Похоже, нынешним вечером я кружил головы всем девушкам подряд. Или сегодня я просто больше обращал внимание на производимый мной эффект, потому что страстно желал, чтобы и Белла подпала под его действие? Так было всегда: наших жертв должно неодолимо влечь к нам. Раньше я об этом как-то не задумывался. С некоторыми людьми — как, например, с Шелли Коуп или Джессикой Стенли — случалось, что постоянное повторение навязчивых фантазий притупляло чувство подстерегающей опасности, но обычно изначальная очарованность нашей великолепной внешностью быстро уступала место безотчётному страху…

Так и не дождавшись, когда же ошеломлённая распорядительница придёт в себя и заговорит, я спросил:

— Столик на двоих?

— Что? А... да, конечно... Добро пожаловать в La Bella Italia. — "М-м…! Вот это голос!" — Пожалуйста, следуйте за мной.

"Скорее всего — она какая-то его родственница, — принялась прикидывать распорядительница. — Что не сестра — это точно, они совсем не похожи друг на друга. Но они определённо родственники. Не может же такой, как он, что-то иметь с этакой вот..."

Человеческое зрение несовершенно, затуманено, глаза людей видят только то, что хотят видеть. Как могла эта недалёкая женщина находить мою внешнюю, поверхностную привлекательность — приманку для добычи — такой неотразимой, и при этом не замечать неброскую, совершенную красоту девушки рядом со мной?

"Во всяком случае, облегчать ей задачу я не собираюсь, — размышляла распорядительница, препровождая нас к "семейному столу", расположенному к тому же в центре самой переполненной части ресторана. — Интересно, смогу ли я подсунуть ему свой номер телефона, пока там будет сидеть эта?.." — прикидывала она.

Я выудил из заднего кармана купюру. Люди неизменно становятся сговорчивее, когда в ход идут деньги.

Белла уже собиралась без возражений сесть за предложенный стол. Я покачал головой, глядя на неё, и девушка заколебалась, с любопытством склонив голову набок. Да, сегодня вечером её ожидает много любопытного. Гомонящая и чавкающая толпа вокруг — неподходящая компания для подобного разговора.

— А ничего более уединённого у вас не найдётся? — с этими словами я сунул распорядительнице чаевые. Её глаза сначала удивленно расширились, потом сузились, пальцы при этом цепко ухватились за бумажку.

— Само собой.

Ведя нас за перегородку, она то и дело недоверчиво взглядывала на купюру.

"Пятьдесят долларов за столик получше? Да он ещё и из богатеньких! Похоже на то, что его куртка стóит больше всей моей последней зарплаты. Проклятье. На кой чёрт ему уединяться с такой вот?"

Она предложила нам отдельную кабинку на двоих в тихом уголке ресторана, где никто не будет нам мешать. Как раз то, что надо: кто знает, как Белла будет реагировать на мои слова, что бы я ей ни сказал. Кстати, я понятия не имел, какие вопросы придут ей на ум и что ей удастся из меня вытянуть.

Ясно, что она о многом догадывается. Интересно, о чём? И какие объяснения сегодняшним событиям она себе составила?

— Подходит? — спросила распорядительница.

— Великолепно, — оветил я и, поскольку её пренебрежительное отношение к Белле начало меня слегка раздражать, оскалил в улыбке все свои зубы. Пусть полюбуется.

"Ооо..." — Мм… Официант скоро подойдёт к вам. — "Он ненастоящий. Должно быть, я сплю. Может, она уйдёт… может, мне написать свой номер кетчупом на его тарелке..."  Хозяйка побрела прочь слегка заплетающейся походкой.

Странно. Она так и не испугалась. Я вдруг вспомнил, как Эмметт поддразнивал меня в столовой много недель назад: "Спорим, у меня куда лучше получилось бы нагнать на неё страху".

Неужели я теряю свои способности?

— Тебе не следовало бы так поступать с людьми. — Такими неодобрительными словами Белла прервала мои раздумья. — Это некрасиво.

Я уставился на неё в изумлении. Почему она смотрит на меня так осуждающе? Ничего не понимаю. Что она имеет в виду? Мне даже не удалось напугать распорядительницу, несмотря на все приложенные старания. — Поступать как?

— Ослеплять их своим великолепием — она, вероятно, сейчас никак не отдышится на кухне.

Хм-м. Белла была недалека от истины. Сейчас распорядительница в растрёпанных чувствах высказывала коллеге-официантке свои восторги по поводу меня, не догадываясь, насколько её мнение не соответствует действительности.

— Да ладно тебе, — подначила меня Белла, когда я не нашёлся что ответить. — Можно подумать, ты понятия не имеешь, какое впечатление производишь.

— Я ослепляю людей? — Интересное выражение... В точности подходящее к сегодняшнему вечеру. Странно, и почему такая разница...

— А ты не замечаешь, да? — продолжала она, по-прежнему неодобрительно. — Думаешь, что все так же легко добиваются своего?

— А тебя я тоже ослепляю? — в порыве неудержимого любопытства вырвалось у меня. Я тут же пожалел об этом, но слово — не воробей...

Однако, прежде чем я успел раскаяться ещё глубже, она ответила:

— Зачастую, — и её щёки окрасились нежно-розовым.

Я ослеплял её.

Моё безмолвное сердце наполнилось такой мощной надеждой, какой до нынешнего момента мне никогда не приходилось испытывать.

— Привет, — произнес кто-то. Оказывается, это появилась официантка. Её мысли тоже были громкими, да к тому же ещё и более откровенными, чем у распорядительницы. Я поспешил заглушить их, мне было не до её излияний. Вместо этого я вглядывался в черты Беллы, наблюдая как кровь приливает к её щекам. И странно: я при этом отмечал не то, как зрелище её заалевшихся щёк распаляло пламя в моем горле, а то, как румянец оживлял её прекрасное лицо, какой чудесный оттенок придавал её коже цвета свежих сливок…

Официантка выжидающе смотрела меня. Ах, да — она спросила, что мы будем пить. И поскольку я не отрывал глаз от Беллы, официантке пришлось волей-неволей перевести взгляд на мою спутницу.

— Можно мне кока-колу? — Белла сказала это так, будто спрашивала разрешения.

— Две колы, — распорядился я. Жажда — нормальная, человеческая — это признак шока. Кола содержит очень много сахара, а Белле он сейчас был крайне необходим. Я прослежу за тем, чтобы она выпила как можно больше содовой.

Хотя вообще-то Белла выглядела вполне здоровой. Нет, это слишком слабо сказано. Она выглядела просто ослепительно.

— Что? — спросила она. Наверно, ей хотелось знать, почему я так на неё смотрю — я даже на уход официантки едва обратил внимание.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

Она недоумённо моргнула.

— Прекрасно.

— Голова не кружится, не тошнит? Озноба нет?

Вид у неё стал ещё более озадаченным.

— А почему всё это должно у меня быть?

— Ну, вообще-то я опасаюсь, что ты на грани шока. — Я насторожённо улыбнулся. Сейчас она пустится всё отрицать — ей ведь не нравится, когда с нею нянчатся.

Прошла целая минута, прежде чем она ответила. Глаза её как будто подёрнулись неясной дымкой. Иногда, когда я ей улыбался, у неё появлялось то же выражение. Неужели она сейчас... ослеплена?

Если бы это было так, я был бы счастлив.

— Не думаю, что мне это угрожает. У меня всегда хорошо получалось подавлять неприятные впечатления, — полушёпотом ответила Белла.

Дожно быть, у неё обширный опыт по части неприятных впечатлений! Неужели её жизнь всегда была игрой в орлянку с судьбой?

— А мне всё равно, — заявил я. — Я не успокоюсь до тех пор, пока ты не поешь. И лишний сахар тебе будет сейчас очень кстати.

Официантка возвратилась, неся колу и корзинку с хлебом. Она поставила всё передо мной и спросила, что я хочу заказать, стараясь при этом перехватить мой взгляд. Я потребовал, чтобы она сначала обслужила Беллу, и больше не обращал на неё внимания. Мысли официантки были непереносимо вульгарны.

— Мм… — Белла быстро просмотрела меню. — Грибные равиоли, пожалуйста.

Официантка вновь с готовностью повернулась ко мне:

— А для вас?

— Для меня ничего.

Белла слегка нахмурилась. Хм-м. Видимо, она уже заметила, что я никогда ничего не ем. Она ведь всё замечала. К тому же вблизи неё я всегда забывал об осторожности.

Я подождал, пока мы снова не остались вдвоём.

— Пей, — приказал я.

И чуть не упал со стула от изумления, потому что она подчинилась немедленно и без возражений. Она быстро опустошила стакан, и я тут же подвинул к ней второй, слегка нахмурившись. Она просто хочет пить, или это всё же шок?

Она выпила ещё немного и поёжилась.

— Ты мёрзнешь?

— Просто кола холодная, — сказала Белла и снова поёжилась. Губы у неё дрожали, ещё немного — и застучит зубами.

Прелестная блузка, в которую она сегодня нарядилась, была слишком тонка, чтобы защитить её от холода. Она облегала её тело, словно вторая кожа, почти столь же нежная, как и первая. Белла... Какой ранимой, какой щемяще смертной она была...

— У тебя нет куртки?

— Есть. — Она поискала её глазами и, не найдя, немного виновато сказала: — Ой... Я забыла её у Джессики в машине.

Я стянул с себя куртку. Эх, как бы температура моего тела не подпортила впечатление от моего широкого жеста! Было бы гораздо лучше предложить ей согретую моим теплом куртку, но увы... Белла внимательно смотрела на меня, при этом щёки её снова порозовели. О чём она думает сейчас?

Я протянул куртку через стол, Белла сразу же надела её, и вновь поёжилась.

Да, как было бы хорошо иметь горячее тело...

— Спасибо, — сказала она. Глубоко вдохнув, поддёрнула слишком длинные рукава, высвобождая руки. Потом глубоко вдохнула ещё раз.

Похоже, мы наконец могли начать наслаждаться нашим вечером. Белла по-прежнему выглядела великолепно: её словно сотворённая из сливок и роз кожа чудесно гармонировала с глубокой синевой блузки.

— Этот синий цвет так великолепно оттеняет твою кожу. — Это был комплимент. Это была чистая правда.

Она зарделась и стала ещё красивее.

Хотя она и выглядела хорошо, но рисковать всё же не стоило. Я подвинул к ней корзинку с хлебом.

— Нет, что ты в самом деле, — принялась она возражать, догадываясь о моих опасениях, — я не собираюсь впадать в шок.

— А должна бы. Нормальный человек был бы в шоке. А ты даже взволнованной не выглядишь. — Я укоризненно смотрел на неё, гадая, почему она не могла быть как все люди. Потом мне пришло в голову: а так ли уж я хочу, чтобы она была как все?

— Мне очень спокойно рядом с тобой, — сказала она, и глаза её вновь исполнились бесконечного доверия. Доверия, которого я не заслуживал.

Все её инстинкты работали неверно, шиворот-навыворот — вот в чём проблема. Там, где нормальный человек сразу распознал бы опасность, она оставалась к ней глуха и слепа. Реакция Беллы была обратной. Вместо того, чтобы спасаться бегством, она медлила; её необоримо тянуло к тому, что должно было пугать и отталкивать…

Ну как мог я защитить её от себя самого, когда ни один из нас этого не хотел?!

— Будет сложнее, чем я рассчитывал, — пробормотал я.

Я видел, что Белла пытается осмыслить мои невразумительные слова, и мог только догадываться, к каким выводам придёт её дотошный ум. Она взяла ломтик хлеба и надкусила его, видимо, не отдавая себе в этом отчёта. Прожевав, она задумчиво склонила голову набок:

— Обычно когда у тебя такие светлые глаза, это значит, что ты в хорошем настроении, — заметила она.

Это потрясяющее заявление, да ещё и сказанное самым обыденным тоном, застало меня врасплох:

— Что-что?..

— Когда твои глаза чернеют, это значит, что ты раздражён — вернее, я тогда этого ожидаю. У меня есть целая теория об этом, — добавила Белла.

Значит, она-таки придумала собственное объяснение. Ещё бы. Меня охватил неодолимый страх: насколько же близко она подобралась к истине?

— О, у тебя появились новые теории?

— Угу. — Белла снова принялась жевать. Она была совершенно беспечна, как будто не обсуждала сейчас поведение монстра с самим монстром.

— Надеюсь, на этот раз ты проявишь больше оригинальности… — принялся я ёрничать, когда она не стала продолжать. Единственное, на что мне оставалось надеяться, так это на то, чтобы она хотя бы не сильно приблизилась к истине, а ещё, конечно, лучше, если бы оказалась от неё как можно дальше. — Или ты всё ещё черпаешь идеи из комиксов?

— Нет, не из комиксов, — сказала она, немного смутившись. — Но должна признаться, я не сама до этого додумалась.

— Ну и? — процедил я сквозь зубы.

По-видимому, она не стала бы разговаривать так легко и беспечно, если бы собиралась разразиться воплями ужаса.

Пока она медлила с ответом, закусив губу, появилась официантка с заказанным Беллой блюдом. Я едва удостаивал её вниманием, пока она обслуживала Беллу. К моей досаде, она опять пристала с вопросом, не желаю ли и я чего.

Я не желал, но попросил ещё колы, поскольку официантка сама не додумалась предложить вновь наполнить пустые стаканы. Она забрала их и удалилась.

— Так ты говоришь?.. — нетерпеливо продолжил я, как только мы снова остались одни.

— Я расскажу об этом в машине, — сказала Белла, понизив голос. Ой, плохи мои дела... Она не желала говорить о своих предположениях, когда кругом было так много посторонних. — Если только...

— У тебя есть какие-то условия? — Я был в таком напряжении, что чуть ли не прорычал эти слова.

— А как ты думал? Конечно, у меня есть пара вопросов.

— Конечно, — скрепя сердце, согласился я.

Быть может, её вопросы подскажут мне, в каком направлении движутся её мысли? Но как мне на них отвечать? Как можно более правдоподобным враньём? Или оттолкнуть её от себя, сказав правду? Или молчать в нерешительности?

Мы сидели в молчании, пока официантка пополняла её запасы содовой.

— Ладно, задавай свои вопросы, — сказал я, когда официантка, наконец, оставила нас вдвоём. От напряжения у меня на скулах ходили желваки.

— Что ты делаешь в Порт Анджелесе?

Это был слишком простой вопрос — для неё. Он не давал мне никакой информации, в то время как мой ответ — если он будет правдив — откроет слишком многое. Пускай-ка она сначала сама о чём-нибудь проговорится.

— Следующий, — сказал я.

— Но это же самый лёгкий вопрос!

— Следующий, — повторил я.

Мой отказ раздосадовал её. Она отвернулась и уставила глаза в тарелку. Погрузившись в размышления, она медленно взяла кусочек и стала его сосредоточенно пережёвывать. Сделав большой глоток колы, она, наконец, взглянула на меня. Глаза её сузились от подозрения.

— Тогда ладно... — сказала она. — Скажем, — гипотетически, конечно, — что... кое-кто… мог бы знать, о чём думают люди — ну, чтение мыслей, всё такое... — все люди, за некоторыми редкими исключениями.

Могло быть и хуже.

Вот чем объяснялась та тонкая полуулыбка в машине! У неё был острый взгляд — никто другой, никогда не догадывался о моем даре. Не считая Карлайла, конечно: тогда, в самом начале, догадаться об этом было гораздо легче, потому что я отвечал на все его мысли, как будто он высказывал их вслух. Он понял это даже прежде меня самого…

Это был не такой уж опасный вопрос. Пока что она только подозревала, что со мной что-то не так; это ещё не значило, что её подозрения приняли слишком угрожающий характер. Как бы там ни было, чтение мыслей не входило в стандартный джентльменский набор вампира. Так что я решил согласиться с её гипотезой.

— Исключение только одно, — поправил я её. — Гипотетически.

Белле хотелось улыбнуться — моя честность, пусть и несколько уклончивая, понравилась ей — но она сдержалась.

— Хорошо, только одно. Как это работает? С какими ограничениями? Как бы тогда... этот кое-кто… нашёл кого-то другого, да ещё точно вовремя? Как бы он узнал, что она была в беде?

— Гипотетически?

— Ну конечно. — Её губы сжались, а влажные карие глаза настойчиво впились в моё лицо.

— Н-ну-у, — замялся я, — если бы этот кое-кто…

— Назовём его Джо, — предложила она.

Её воодушевление заставило меня улыбнуться. Неужели она действительно думает, что правда — такая уж хорошая вещь? Если бы мои тайны были лёгкими и приятными, зачем бы я тогда что-то от неё скрывал?

— Хорошо, Джо, — согласился я. — Если бы Джо не был таким безалаберным, то не стал бы тянуть до последнего момента. — Я покачал головой, подавив дрожь при мысли о том, как близок был сегодня к тому, что бы опоздать. — В таком маленьком городишке только ты могла найти приключения на свою голову. Ты бы напрочь испортила им статистику преступной активности за десять лет.

Уголки её губ опустились. Надулась. — Мы говорили о гипотетическом случае.

Её раздражение было таким забавным, что я рассмеялся.

Её губы, её кожа… Они выглядели такими мягкими. Я изнывал от желания коснуться их, разгладить кончиком пальца морщинку между бровей... Невозможно. Прикосновение моей грубой, каменной кожи вызовет у неё отвращение.

— Да-да, конечно, — возвратился я к разговору, чтобы не дать себе скиснуть окончательно. — А тебя мы назовем "Джейн"?

Она наклонилась через стол ко мне, сарказм и раздражение исчезли из её широко открытых глаз.

— Как ты узнал? — тихо и настойчиво спросила она.

Сказать правду? Если да, то сказать всю или только часть?

Я хотел быть с ней откровенным. Хотел стать достойным того доверия, что по-прежнему читалось в её глазах.

— Знаешь, мне ты можешь довериться, — прошептала она. Её рука протянулась вперёд, будто желая коснуться моих рук, лежащих на столе.

Я убрал руки — мысль о её реакции на мою холодную каменную кожу была невыносима. Белла опустила свою протянутую руку.

Я знал, что она сохранит мои тайны — она, с её чистой душой, заслуживала всяческого доверия. Но если она их узнает — она испытает всю глубину и мощь ужаса, содержащихся в них. Я не мог подвергнуть её такому испытанию. Правда сама по себе была олицетворённым ужасом.

— Не знаю, есть ли у меня какой-либо выбор, — пробормотал я. Мне припомнилось, как я когда-то поддразнил её, назвав "исключительно ненаблюдательной". Судя по выражению её лица, она тогда обиделась. Ну, хотя бы эту одну несправедливость я могу загладить:

— Я был неправ — ты гораздо более наблюдательна, чем я считал. — Я поскупился на похвалу: она безусловно была самым наблюдательным человеком из всех когда-либо встреченных мной. От её острого глаза ничто не могло укрыться. Я отдавал ей должное, хотя она об этом пока не знала.

— А я думала, что ты всегда прав, — с улыбкой поддразнила она меня.

— Раньше так и было. — Я обычно знал, как мне поступать. Я всегда был уверен в том, что действую правильно. А теперь всё так запуталось и перемешалось, сплошной беспорядок и неразбериха...

И всё же я не променяю этот сводящий с ума сумбур на спокойную, размеренную жизнь, если в ней не будет Беллы. Предпочитаю беспорядок, если он даёт мне возможность быть с ней.

— Есть и ещё одна вещь, в отношении которой я был неправ, — продолжил я. — Ты не просто магнит для несчастных случаев — это не достаточно всеохватывающее определение. Ты — магнит для всяческих неприятностей. Если в радиусе десяти миль будет что-то опасное, то оно неизменно найдёт именно тебя.

Почему её? Чем она это заслужила?

Лицо Беллы снова посерьезнело: 

— Себя ты тоже относишь к этой категории?

На этот вопрос я обязан дать предельно честный ответ.

— Целиком и полностью.

Её глаза слегка сузились — теперь уже не с подозрением, а с какой-то странной озабоченностью. Вновь она потянулась рукой через стол, медленно и решительно. И вновь я отодвинул свои руки — но лишь на дюйм. Она проигнорировала мой жест, твёрдо решив дотронуться до меня. Я затаил дыхание. Нет, её аромат на этот раз был не при чём: всё моё существо вдруг мучительно, болезненно напряглось. Я обмер от страха. Я боялся того, что моя кожа покажется ей отвратительной. Она убежит, она бросит меня одного!

Она легко провела кончиками пальцев по тыльной стороне моей руки. От её нежного прикосновения меня обдало жаром. Такого я никогда раньше не испытывал — это было чистое наслаждение. Вернее, было бы, если бы не мой страх. Я, по-прежнему не дыша, пытался прочесть по её лицу, что она чувствует, ощущая под пальцами холодный безжизненный камень моей кожи.

Она чуть улыбнулась одними уголками губ.

— Спасибо, — произнесла Белла, бесстрашно отвечая на мой напряжённый взгляд своим пристальным взглядом. — Это уже во второй раз.

Её мягкие пальчики не торопились покидать мою руку, как будто им нравилось то, что они ощущали...

Я ответил так небрежно, как только смог:

— Давай не будем пробовать третий раз, согласна?

Она поморщилась, но кивнула.

Я убрал свои руки из-под её пальцев. Хотя ощущение от её прикосновений было таким восхитительным, я не собирался сидеть и ждать того момента, когда чудо её терпения исчезнет, уступая место отвращению. Я спрятал руки под столом.

Её мысли были все такими же беззвучными, но я мог читать по её глазам. В них было как доверие, так и желание узнать побольше. В тот момент я осознал, что мне хочется отвечать на её вопросы. Не потому, что чувствовал себя обязанным это делать. И не потому что хотел, чтобы она доверяла мне.

Я хотел, чтобы она узнала меня.

— Я следовал за тобой в Порт Анджелес.

Слова полились таким неудержимым потоком, что я не успевал подбирать точные выражения. И опасность рвущейся из моих уст правды, и степерь риска я вполне осознавал, но что оставалось делать? В любой момент неестественное спокойствие Беллы могло смениться истерикой, и осознание этого заставляло меня говорить ещё быстрее:

— Я никогда прежде не пытался охранять жизнь какого-либо одного конкретного человека. Выяснилось, что это гораздо труднее, чем я предполагал. Но может быть, всё дело в том, что этот конкретный человек — ты? Ты просто бьёшь все рекорды по части попадания в неприятности.

Я остановился, ожидая реакции.

На её губах появилась лёгкая улыбка, глаза цвета растопленного шоколада залучились тёплым светом.

Я только что признался, что преследовал её, а она улыбается.

— Тебе не приходило в голову, что в тот первый раз, с фургоном Тайлера, я вытащила свой билет в один конец, а ты пошёл против судьбы? — спросила Белла.

— Это не был первый раз, — со стыдом ответил я, ссутулив плечи и уставившись глазами в тёмно-бордовую скатерть. Мои защитные барьеры лежали в руинах, и ничто не мешало моим признаниям безрассудно рваться на свободу. — Ты вытащила свой билет тогда, когда впервые встретила меня.

Это была правда — страшная, мучительная правда. Жестокая и несправедливая судьба приговорила её к смерти и в качестве орудия казни выбрала меня. Как нож гильотины, я был подвешен над жизнью Беллы. А поскольку я выказал себя орудием весьма непослушным, злой рок пытается прикончить её другим образом. Эта злая судьба представлялась мне в виде вызывающей суеверный страх завистливой ведьмы, уродливой мстительной гарпии.

Если бы я мог найти что-то или кого-то ответственного за это! Тогда у меня появилось бы нечто конкретное, с чем я мог бы бороться, что мог сокрушить раз и навсегда, и тогда жизнь Беллы стала бы спокойной и счастливой.

Белла сидела очень тихо, слышен был только звук её участившегося дыхания.

Я поднял глаза — сейчас я, наконец, увижу тот ужас, которого ожидал всё это время. Ведь я только что признал, что был на волосок от того, чтобы убить её. Гораздо ближе фургона, остановившегося в каких-то жалких дюймах от неё. И всё же, лицо Беллы было по-прежнему спокойно, только глаза чуть потемнели от неясной тревоги.

— Ты ведь помнишь? — Такое разве можно забыть?

— Да. — Голос её был ровен и тих. Глубокие глаза выражали полное понимание того, что произошло в ту первую встречу.

Она знала. Знала, что я хотел убить её.

А где же крики ужаса?

— И ты всё равно сидишь здесь, — сказал я, не в силах понять её противоречащее здравому смыслу поведение.

— Да, сижу... потому что ты зд... — Белла запнулась и, уходя от скользкой темы, не очень ловко закончила: — Потому что ты каким-то невероятным образом сумел найти меня сегодня... Интересно, как тебе это удалось? — Её глаза загорелись любопытством.

Я ещё раз, правда, без особой надежды, попытался пробить барьер, защищающий от меня её сознание. Не могу я этого понять! Где логика?! Перед нею, как на ладони, лежала страшная правда во всей своей неприглядности, а её интересовали какие-то пустяки!

Белла с выражением невинного любопытства на лице ждала ответа.

Хотя кожа у неё всегда была бледной, сейчас мне эта белизна как-то не нравилась. Она почти не притронулась к стоящему перед ней обеду. Если я продолжу свои излияния, ей будет необходим буфер для смягчения предстоящего потрясения.

Я поставил условия: — Расскажу, если ты будешь есть.

Почти в ту же секунду она без раздумий сунула равиоли в рот. Эта поспешность разоблачила её фальшивое спокойствие: она жаждала услышать мои откровения с бóльшим нетерпением, чем хотела показать.

— Выслеживать тебя — задачка ещё та, — вздохнул я. — Обычно мне ничего не стоит найти кого угодно — достаточно только один раз услышать их мысленный голос.

Я говорил всё это, не отрывая внимательного взгляда от её лица. Одно дело — самой строить догадки, совсем другое — получить их подтверждение.

Она застыла с широко раскрытыми глазами. Я стиснул зубы: уж сейчас-то она точно впадёт в панику.

Но она лишь сморгнула, проглотила то, что жевала, и тут же сунула в рот новый равиоли. Белла сгорала от желания услышать продолжение.

— Мне пришлось наблюдать за Джессикой. — Я внимательно следил, какое действие оказывают на неё мои слова. — Но не слишком тщательно: как я уже говорил, только ты могла найти неприятности в Порт Анджелесе. — Я не удержался от того, чтобы не добавить это. Интересно, ей когда-нибудь приходило в голову, что жизнь других людей не так насыщена роковыми случайностями? Или то, что она постоянно оказывалась на грани смерти, не казалось ей чем-то из ряда вон выходящим? А мне с таким нарушением норм ещё не приходило сталкиваться.

— Для начала я не заметил, когда ты пошла гулять сама по себе. Потом, когда я обнаружил, что тебя нет с подругами, то начал искать тебя с книжной лавки — подсказку я увидел в голове Джессики. Ты не зашла внутрь, а почему-то направилась на юг... Я предположил, что в скорости ты повернёшь обратно. Поэтому я просто стал ждать тебя. Иногда я прочёсывал мысли прохожих — кто-то из них мог тебя заметить, и таким образом я бы узнал, где ты. Причин беспокоиться у меня не было... но я чувствовал себя не в своей тарелке... — Это я мягко выразился! При воспоминании об охватившей меня тогда дикой панике, я начал задыхаться. Её аромат обжигал мне горло, огонь разгорелся с удвоенной силой, и я радовался ему, как желанному гостю. Эта боль означала, что Белла жива. До тех пор, пока я горел, она была в безопасности.

— Мне пришлось ездить кругами и слушать, слушать... — Надеюсь, она поймёт правильно, о каком слушании речь. Здесь было от чего запутаться. — Солнце, наконец, село, и я собрался было уже идти на твои поиски пешком. Как вдруг...

Воспоминание, такое живое и яркое, словно я снова пережил то ужасное мгновение, закрутило меня вихрем и повергло в прежнюю убийственную ярость. Неистовая жажда убийства сковала моё тело морозом.

Он должен умереть. Я не смогу существовать, если не убью его. Я намертво сцепил зубы, сосредоточившись на том, чтобы не сорваться из-за стола. Я всё ещё был нужен Белле. Только это и было сейчас важно.

— Вдруг что? — прошептала она, боясь моргнуть.

— Я услышал их мысли, — прорычал я сквозь зубы, — и увидел твоё лицо в его сознании.

Я с огромным трудом сопротивлялся желанию устроить кровавую баню мерзавцу. Для меня не было тайной, где он находился. Его чёрные мысли были как столб отвратительного дыма, загрязняющий ночное небо, и он неотвратимо притягивал меня...

Моё лицо стало теперь уродливой маской чудовища, охотника, убийцы. Чтобы не пугать Беллу, я спрятал его в ладонях. Но и с закрытыми глазами я по-прежнему видел её милое лицо и попытался овладеть собой, сосредоточив на нём все свои чувства и помыслы. Изящные скулы под полупрозрачным покровом её бледной кожи напоминали тонкую стеклянную статуэтку, обтянутую шёлком — они были так же невероятно хрупки и могли разбиться при малейшей неосторожности. Она отчаянно нуждалась в защитнике. И благодаря какой-то извращённой прихоти судьбы на эту роль оказался избран я.

Такая бурная реакция требовала объяснения, причём такого, которое она бы поняла.

— Ты даже не можешь вообразить, насколько трудно мне было просто увезти тебя и оставить их... в живых, — шептал я. — Можно было бы отправить тебя с Джессикой и Анджелой, но я боялся, что если останусь один, то пойду на их поиски, и тогда...

Второй раз за вечер я признавался в желании совершить убийство. По крайней мере, в этот раз его можно было хотя бы оправдать.

Она притихла, а я всеми силами старался совладать с собой. Её сердце билось быстрыми, неровными толчками, но постепенно оно вернулось к прежнему спокойному ритму. Дыхание Беллы тоже стало тихим и ровным.

Я был на грани срыва. Мне нужно доставить её домой прежде, чем я...

Прежде чем что? Пойду и убью его? Она так безотчётно доверилась мне, а я опять стану убийцей? Неужели я не найду способа остановить себя?

Она обещала поделиться своей последней теорией, когда мы будем одни. А я уверен, что хочу этого? Нет, конечно, я сгорал от желания её услышать, но не заплачу ли я слишком высокую цену за своё любопытство? Может, мне лучше не знать, до чего Белла додумалась...

Как бы там ни было, для одного вечера откровений достаточно.

Я испытующе взглянул Белле в лицо. Она прекрасно владела собой, только стала чуть бледнее, чем раньше.

— Готова ехать домой? — спросил я.

— Готова уехать отсюда, — сказала она, тщательно подбирая слова, не довольствуясь простым "да". Что она хотела этим сказать?

Как это мучительно!

Вернулась официантка. Она слышала последнее высказывание Беллы, так как маячила поблизости, с другой стороны перегородки. Фантазия официантки по части того, чем ещё она могла бы меня попотчевать, работала на полную мощность. От некоторых предложений хотелось закатить глаза.

— Всё в порядке? — спросила она меня.

— Пожалуйста, принесите счёт, — ответил я, глядя при этом на Беллу.

У официантки на мгновение перехватило дыхание. Звук моего голоса поверг её в столбняк.

В этот момент меня озарило: услышав, как восприняла мой голос эта чужая, посторонняя женщина, я понял, почему сегодня вечером вызываю всеобщее восхищение, при котором нет места обычно испытываемому людьми страху перед нами.

Это всё из-за Беллы. Изо всех сил пытаясь стать как можно более безопасным для неё, внушить ей доверие, а не страх, пытаясь казаться человеком, я, должно быть, несколько перестарался. Моя врождённая способность внушать ужас куда-то пропала, так что окружающие видели теперь только красоту.

Я смотрел на официантку, ожидая, когда она придёт в себя. Теперь, когда стало понятно, в чём дело, её ступор показался немного забавным.

— Разумеется... — Она запнулась. — Вот, пожалуйста.

Она вручила мне папочку со счётом, думая о визитке, которую засунула под квитанцию. Визитке с её именем и номером телефона.

Да, это было действительно смешно.

Деньги у меня были наготове. Я тут же вернул ей папку, так что бедняжка не будет терять время на ожидание звонка — его не последует никогда.

— Сдачи не нужно, — сказал я, надеясь, что размер чаевых смягчит её разочарование.

Я встал, Белла живо последовала за мной. Я хотел предложить ей руку, но затем подумал, что для одного вечера достаточно искушать судьбу. Я поблагодарил официантку, не спуская глаз с лица Беллы. Похоже, что Беллу тоже что-то забавляло.

Мы вышли из ресторана. Я шёл рядом с ней — так близко, насколько осмеливался. Мой левый бок ощущал исходящий от её тела жар почти как физическое прикосновение, как ласку. Когда я придержал для неё дверь, она тихонько вздохнула. Откуда эта внезапная печаль? Я заглянул ей в глаза, собираясь спросить об этом, но она, засмущавшись, внезапно уставилась в землю. И я не осмелился расспрашивать, хотя любопытство разобрало меня свыше всякой меры. Никто из нас не проронил ни слова, пока я открывал для неё пассажирскую дверь, а затем сам садился в машину.

Я включил печку: тёплой погоде настал конец, в машине было холодно, а Белла не любила холода. Она куталась в мою куртку, чему-то тихонько улыбаясь.

Я ждал, откладывая разговор до тех пор, пока не поблекли огни набережной. Так я чувствовал себя ближе к Белле — казалось, что мы одни на всём свете.

Наверно, я опять поступал неправильно... Теперь, когда я был полностью сосредоточен на Белле, автомобиль стал казаться слишком тесным. Её аромат распространялся по салону с потоком воздуха от отопителя, он усиливался, приобретая собственную плоть, как будто в машине появилась ещё одна самостоятельная сущность, требующая своего признания.

И она его получила: я горел. Однако готов был терпеть этот огонь, признав за ним право мучить меня. Сегодня вечером мне было дано так много — больше, чем я ожидал. И Белла — вот она, здесь, по-прежнему рядом со мной... Я был обязан дать что-то взамен. Жертву. Всесожжение.

Ах, если бы всё только этим и ограничилось: сгореть — и ничего более! Но мой рот был полон яда, и мускулы напряглись в предвкушении добычи, как на охоте…

От таких мыслей надо держаться подальше. И у меня имелось отличное средство, чтобы отвлечься.

— А теперь, — сказал я Белле, и страх перед тем, что она может мне сообщить, притушил пожар в глотке и немного ослабил мои страдания, — твоя очередь…