"Андрей Щупов. Лед" - читать интересную книгу автора

загадок! Хочется о чем-то попроще - например, о нашем субъективном
пространстве.
Строго говоря, это энный объем земли, густо нашпигованный созданиями
вроде меня. Кладбище... Да, да, - обыкновенное кладбище! Сказать по
правде, в первый момент, придя к подобному выводу, я испытал
разочарование. Думалось о чем-то ином. О гигантских просторах, о космосе,
о каком-нибудь немыслимом шестом измерении. Тогда я мог бы наблюдать
звезды и вращение спутников, искрящиеся потоки астероидов, что угодно,
только не эту тьму. Хотя можно ли видеть без глаз?.. Не знаю. Опять не
знаю.
Все чаще задумываюсь, отчего наступают мои здешние сны? Ведь
идеальное сознание, если оно действительно идеально, не должно уставать.
Зачем ему сон? Или высшая форма призрачного существования тоже нуждается в
отдыхе? Ведь по сути, вся ее идеальность - в нашем ограниченном понимании
мира. Что знаем мы о жизни _до_ и _после_, о жизни _вовне_? Абсолютно
ничего. Но значит ли это, что этой самой жизни не существует вовсе?
Отнюдь. Напротив мы категорически утверждаем: природа не терпит пустоты! А
если нет пустоты, значит, всегда и везде есть _что-то_?..


* * *

Мои соседи меня почти не беспокоят, но с _ощущением_ происходят явные
перемены. С каждым днем оно растет, перенося пограничные вешки дальше и
дальше. А сегодня впервые почувствовал деревья, их цепкие пальцастые корни
и слабый, промороженный скрип, идущий из глубины стылой волокнистой
сердцевины. Чем-то они сродни окружающим меня мертвецам, и все же есть
характерное отличие, какой-то едва уловимый оттенок. Чем-то эти деревья не
похожи на нас, но чем? Проснувшись, сделал неожиданное предположение:
может быть, тем что они живые?..
Ночь... Я почти уверен в этом. Над моими деревьями разлита огромная
чернильная лужа с редкими, приклеившимися к ней серебристыми мошками.
Легкий ветерок теребит голые ветви, дыханием студит кору, и дрожь идет по
стволам вниз, до самой земли. Жаль, что не показалась луна. Наверняка, я
почувствовал бы ее - желтоликую азиатку в парандже из дымчатых туч. Я
играл бы в ее холодном сиянии, касаясь рассыпанных в воздухе лучей, словно
уставший после дневных хлопот арфист. Я любовался бы ее загадочным
профилем, нашептывал ласковые слова, придумывая комплименты, которых
никогда не произносили человеческие уста. Но луны нет, и неясная грусть от
тишины, зависшей меж звезд земных и звезд небесных, сковывает мысли.
Бледность уснувшего снега, ловящего тени редких крестов и полумесяцев, -
ни что иное, как бледность моего нынешнего лица.
Когда-то таким же образом я сидел на исцарапанных перочинными
ножиками парковых скамейках, под кронами лип и тополей, прислушиваясь к
шелесту леса, следя за мудреными виражами летучих мышей. Что-то похожее
ощущал я в те юные и беспокойные годы. Только иная тональность преобладала
в той старой моей задумчивости. И не было сегодняшней пустоты, потому что
было огромное, неохватываемое глазом будущее. Сейчас я, может быть, вечен,
но будущего уже нет. Странная штука, не правда ли?