"П.Щеголев. Любовь в Равелине (Наука и жизнь N 12) " - читать интересную книгу автора

и Москве станционные смотрители описали наружность лиц, проехавших по
подорожной отставного офицера Федорова и Жадимировской, а с другой -
государь император на записке вашего сиятельства изволил написать, чтобы я
принял строгие меры к отысканию князя Трубецкого и Жадимировской, чего я до
сего времени делать не имел права, то независимо от распоряжепий, сделанных
генерал-губернатором, я счел нужным послать и послал по тракту к Тифлису и
Одессе двух офицеров для отыскания бежавших". Это сообщение о Гринере
взорвало Николая Павловича: собственной своей рукой карандашом он "соизволил
начертать": "Непростительно, что Гринер не вытребовал денег от губернатора,
предъявив, зачем послан, подобные глупости делаются только у нас, за это
Гринера посадить до окончания дела под арест"...
О Гринере Дубельт сообщал в начале своего донесения, в конце его он
возвращался вновь к делу Трубецкого и своей обиде: "Сию минуту получил я
уведомление вашего сиятельства от 14 мая. Ваше сиятельство, не поверите, с
каким сокрушенным сердцем читал я о том, что государь император повелел
сделать мне. замечание. Скажите сами, чем же я виноват? Ведь я не имею
власти распорядительной, следовательно, мог ли я, имел ли я право
вмешиваться в дело, зависящее непосредственно от распоряжения
генерал-губернатора? Но лишь только получил я записку вашего сиятельства от
12 мая, на которой его величество изволил написать: "Надо Дубельту принять
строгие меры", - я в ту же минуту начал распоряжаться, как изволите
усмотреть из вышеписанного моего донесения, и с той минуты делаю все, чтоб
поймать бежавших и, доколе станет у меня разумения и силы, не упущу ничего,
чтоб исполнить волю моего государя".
Действительно, Дубельт лез из кожи. 21 мая он сообщал графу:
"Беспрерывно думая, как отыскать князя Трубецкого, я просил позволения
генерал-губернатора видеться с арестованным Федоровым. Он дозволил мне
видеть его завтра. Ежели Федорову известно, куда скрылся князь Трубецкой, то
я постараюсь выведать у него об этом". 23 мая Дубельт донес о результатах
посещения Федорова и самоличного воздействия на него: "Отставной
штаб-ротмистр Федоров, которого я долго допрашивал, уверяет честным словом,
что похищение жены Жадимировского совершилось следующим образом: князь
Трубецкой просил Федорова стать с каретою у английского магазина и привезти
к нему ту женщину, которая сядет к нему в карету. . Федоров желал знать, кто
та женщина, но Трубецкой отвечал, что скажет ему о том завтра, и Федоров, не
подозревая, чтоб то было что-либо противозаконное, согласился на просьбу
Трубецкого, приехал к английскому магазину и лишь только остановился, то
женщина, покрытая вуалем, села к нему в карету.
Федоров, дав князю Трубецкому слово не смотреть на нее и не говорить с
нею, сдержал слово и привез ее к Трубецкому, который ожидал ее у ворот
Федорова дома. Тут карета остановилась, она вышла и, быв встречена
Трубецким, сейчас с ним удалилась.
Далее, утверждает Федоров, он ничего не знает. Что же касается до того,
что по открытым следам князь Трубецкой уехал в Тифлис, то это Федоров
объясняет так: он, по болезни, хотел ехать на Кавказ и оттуда посетить
Тифлис, для этого он приготовил себе подорожную, которая и лежала у него в
кабинете на столе, и только на другой день побега Трубецкого заметил он, что
подорожная у него похищена.
Подорожная Федорова, взятая им под предлогом поездки в Тифлис, бросает
на него тень сильного подозрения, что он знал о намерении князя Трубецкого и