"Альфред Щеголев. Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности " - читать интересную книгу автора

взаимоотношения с миром, мотивы его действий и поступков, стиль поведения.
Сфера половой активности гораздо шире, чем область сексуальной активности,
и вбирает в себя всего человека целиком. Мужественность и женственность -
половые символы двух миров - сами по себе представляют две достаточно
обособленные душевные сферы и проявляются в различных ценностных
ориентациях мужских и женских характеров. Попытаемся проследить эти
ценностные ориентации в собирательном образе типичного мужчины и типичной
женщины.
Если говорить о мужчине и мужественности, то сразу же следует
заметить, что типичный мужчина приемлет и утверждает действительность
реально и объективно существующую, всякая иная реальность представляется
ему недостоверной, сомнительной, расплывчатой, иллюзорной.
Самого себя мужчина воспринимает и понимает, скорее всего, как объект,
существующий в системе объективного окружения и подверженный влияниям этого
окружения. Свое душевное содержание он соотносит прежде всего с
воздействием на него вполне реальных ситуаций либо в настоящем, либо в
прошлом. Какое-то метафизическое, вне критериев объективности,
существование души отрицается им напрочь как совершенно непонятное и
ненужное усложнение его системы мира. В своих действиях мужчина желает
руководствоваться исключительно разумными моделями ситуаций, любой
поступок, как его самого, так и окружающих, он должен в конечном итоге
отследить, объективно осмыслить. Сознание мужчины тяготеет к отражению мира
как объекта, и логика мужчины есть часто не что иное, как процесс осознания
последовательных изменений в существовании интересующего его объекта.
Своими сознательными суждениями мужчина хочет нащупать и раскрыть известный
порядок, правило, закон, господствующий в объективной действительности, с
тем чтобы попытаться изменить доступную ему реальность в желаемом
направлении. Он пробует обнаружить закономерность, формулу, которая
упорядочивала бы систему его миропредставления. Это приводит к тому, что
умственная модель мира часто становится для него более значимой, чем сам
мир. Склонность к анализу, к построению абстрактных суждений является
причиной того, что ему доступнее отвлеченная теоретическая деятельность,
свободная от вязкости чувственного восприятия: он может мыслить отвлеченно,
обобщенно, абстрактно, находя в этом определенную, сугубо мужскую
удовлетворенность от перетасовки и комбинаций занимающих его понятий.
Характеристики наблюдаемого или изучаемого им явления мужчина всегда
пытается уложить в категории пространства, времени, причинности; "чудесное"
поведение объекта раздражает и задевает его до тех пор, пока он не подведет
под него пусть минимальную, но "объективную" базу.
Область чувств и переживаний представляется мужчине недостаточно
достоверной и убедительной для того, чтобы учитывать ее в своих суждениях.
Это нечто весьма эфемерное, расплывчато-размазанное и, может быть, даже
мало его достойное. Эмоции жестко сцеплены в сознании мужчины с его
ощущениями, они для него вторичны и производны от этих ощущений и
восприятий объективно существующего мира. Мужчине трудно постичь, что мир
эмоций и переживаний может быть первичным по отношению к его ощущениям, что
он может быть неосознаваемой причиной той или иной "объективной картины
мира", которую нарисовало мужское сознание. Мужчина часто наивно полагает,
что можно сознательно управлять своими эмоциями.
Такое отношение к чувствам вовсе не мешает ему получать эмоционально