"Альфред Щеголев. Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности " - читать интересную книгу автора

но на достижение при помощи этого продукта определенного благодушного и
общительного состояния у едящих. Женщина своим столом исподволь создает для
окружающих добродушно-благожелательный фон общения. Она испытывает
удовлетворение от того, что кормит, насыщает, потчует и тем самым создает
физический и душевный комфорт тем, кого кормит и кого любит, о ком
заботится.
В совместной трапезе мужчины и женщины есть своя половая символика.
Можно сказать, что мужчина хочет есть, женщина хочет накормить. Сама для
себя женщина редко готовит какие-то особые кушанья. Если у женщины не
возникает желание накормить мужчину, это значит, что он ей душевно
безразличен, если она не хочет есть вместе с ним, она никогда не захочет
иметь от него ребенка. Кухня в бытовом общении полов занимает не менее
важное место, чем спальня.
Теперь об оборонительном поведении.
Если мужчина в случае опасности стремится воздействовать на враждебный
объект, нейтрализовать или уничтожить его, то женщине такое поведение
присуще лишь частично. В критических ситуациях, представляющих угрозу
жизни, женщина больше уходит в себя, и потому ее действия могут быть
хаотичны, а наглядно демонстрируемая дезорганизация поведения провоцирует
мужчину на ее активную защиту. (Заметим, кстати, что женщина иногда
совершенно искренне пугается чего-либо в присутствии мужчины,
бессознательно испытывая тем самым его готовность и способность ее
защитить.)
Но женщина начинает действовать активно и целенаправленно - и даже,
может быть, активнее, чем иной мужчина, - когда опасность касается
значимого и бесценного для нее существа, которое она любит, лелеет, в
котором живет ее душа. Это может быть ребенок, муж, близкий и дорогой ей
человек или даже просто живое, любимое ею существо. Здесь во враждебности к
своему недругу она мстительна и агрессивна, а потому страшна и опасна
более, чем мужчина. Ее самозащита направлена скорее на сохранение и
оберегание от надругательств и уничтожения в первую очередь своей душевной
святыни и уже потом - на защиту целостности своего тела. Она вообще
парадоксально относится к возможности своей физической смерти. Она словно
боится не самой неизбежности смерти, а того, что таится за ней. Страх перед
смертью собственного тела не так велик в ней, как страх перед распадом того
внутреннего мира, которым она живет, тех чувств, надежд, упований, которые
дают ей душевные силы и возможность жить. Для женщины тело - средство
самозащиты, для мужчины - цель самозащиты. Мужчина остро реагирует на
опасность, выделяя в ней тот враждебный для него акцент, который особенно
грозит его существованию. Именно это делает его и лучшим воином.
Если же говорить о воинственности женщины, то она скорее
экстраординарна, не является ее природной данностью и всегда созвучна
мотиву святости, борьбе за отстаивание и утверждение ее святыни. В глубине
души они никогда не перестает быть весталкой - жертвенной хранительницей
священного огня жизни, и если для мужчины Вечность - абстрактное понятие,
для женщины - великое живое предчувствие. Не Вечность страшит женщину, а
Время.


***