"Дмитрий Щербинин. Последняя поэма ("Назгулы" #3)" - читать интересную книгу автора

* * *

Здесь я расскажу про Робина. Вы, наверное, и не сомневаетесь, что он
остался верен Вероники - так оно, конечно, и было. Ни когда, ни разу за
прошедшие двадцать лет он даже не взглянул ни на одну из эльфийских дев. И
дело было не в уродстве его - погрузившись в духовную жизнь, порой целыми
днями не принимая ни глотка какого-либо напитки, ни куска какой-либо еды -
он постоянно грезил, постоянно вспоминал Ее, и все его земное бытие
превратилось в ожидание новой встречи. В первые годы он еще подумывал о том,
чтобы уйти поскорее - попросту бросится на клинок, и это было от того, что
слишком тяжела была тоска, и не видел он смысла, зачем надо томится. Однако,
со временем, тоска сделалась не такой уж и жгучей, все успокоилось - и он,
сочиняя все новые и новые сонеты и песни в ее честь, знал, что такая его
судьба, что он, в тихой печали проживет еще сколько то лет, и совершит
что-то ему предназначенное, ну а потом наступит новая встреча.
И вот в ту благоуханную ночь, он оставил дворец Келебримбера, и пошел
куда-то, как всегда доверившись своим ногам. Да - он не сознавал, в какую
сторону направляется, да и какое это, право, имело значение? Пели похожими
на журчание воды голосами эльфы, но это было так далеко, что едва их
разобрать можно было. Вокруг же смыкала свои теплые, душистые объятия
тишина. Вот деревья распахнулись, и он вышел на поле - рядом же открылась
река. Травы и цветы поднимались единой, густой стеною, однако - это все были
такие обласканные солнцем растения, что не было среди них ни одного стебля,
о который можно было бы поранится, или уколоться - все они подобны были
мягкой перине, которая изливала еще накопленное за день тепло - словно бы
дева наполняла воздух своим ласковым дыханьем. Пока они поднимались до
колен, но к лету обещали разрастись метра под два. Робин настолько
погрузился в обычные свои грезы, что едва ли замечал окружающее. Точнее даже
будет сказать, что это окружающее гармонично вписывалось в его поэтическое
настроение. Так в нескольких метрах справа открывалась спокойная гладь реки.
Однако и гладь реки, и все травы, все окружены были мягкой, серебристой
аурой. Ведь в Эрегионе звездное небо кажется ближе, нежели за пределами его
стен. Эта же ночь была какая-то особенно, на диво ясная. Некоторые особенно
крупные звезды сплетались в объятиях с более маленькими, а вокруг, дышали,
пульсировали, непостижимо, совсем не схоже с чем-либо земным, состоящие из
бессчетных, но так отчетливо проступающих крапинок - казалось немыслимым,
что такое количество светил может умещаться перед взором, однако - они
умещались, и все такие живые, такие непостижимые! Млечный путь вытягивался,
и было в нем что-то непостижимо мудрое, и Робин знал, что наступит такой
день, когда он постигнет эту мудрость. В эту ночь должно было быть
полнолуние, однако - Луна еще не взошла, и только у горизонта все полнилось
чарующим серебристым заревом...
В голове Робина как и всегда, в течении этих двадцати лет вихрились,
зарождались поэтические строки. Вот, что он шептал в этом спокойном, ночном
блаженстве:

- Что значит неба красота,
Какая мысль в нее заключена?
Она совсем, совсем проста,
Она в нас ночью внесена.