"Дмитрий Щербинин. Королева мертвого города" - читать интересную книгу автора

искушению, и ее обед вполне можно было бы назвать "сытным".
Уселись за столик, попробовали. И вкус у еды оказался отменным: может,
и не превосходил в шестьсот раз аромат, но уж, во всяком случае, не уступал
ему. Еда как-то подозрительно быстро перешла в желудки, но Игорь, по крайней
мере, почувствовал, что наелся.
- Ну а теперь мы расплатимся и уходим, - молвила мама, и шагнула к
прилавку, где спросила, - Так сколько с нас?
Почему-то Игорь был уверен, что продавец назовет некий ужасный способ
оплаты: например, потребует их жизни, но прозвучала сумма, не только
приемлемая, но даже и смехотворная, за столь обильную трапезу.
Мама раскрыла кошелек, достала банкноту...
В это мгновенье Игорь был уже возле прилавка, и во все глаза таращился:
надеялся все-таки разглядеть продавца.
- Вот возьмите, - мама протянула денежку.
И тогда из мрака высунулась ручища. Именно ручища, а не рука. Жуткие,
крючковатые пальцы заканчивались длинными, острыми когтями, и сами пальцы
были раза в три длиннее аналогичных человеческих конечностей, и имели каждый
по шесть сочленений. И пальцев на этой ручище было шесть. Черными мешками
топорщились и пульсировали вены.
Мама невольно вскрикнула, выронила банкноту, отступила на шаг, а Игорь
проговорил:
- Ничего себе...
Огромный палец изогнулся, когтем подцепил банкноту и утащил ее в
черноту. И из черноты раздался голос:
- Мальчик, тебе ведь очень хочется увидеть мое лицо, да?
Игорь хотел что-то ответить, но поперхнулся от страха, и только слабо
кивнул. И тогда из мрака выступил лик.
Это была древняя старуха. У нее был загибающийся к самому подбородку
нос с костистым наростом. А рта у нее не было, зато была пасть, из которой
торчали желтые, звериные клыки. Один глаз у старухи отсутствовал - вместо
него зияла пустая глазница. Зато второй глаз выступал сантиметров на пять. И
в этом мутно-белесом шаре бешено и беспорядочно метался черный зрачок.
Это зрелище было скорее отталкивающим, чем смешным. Но нервы у Игоря
были перенапряжены, и он не выдержал, и рассмеялся.
Лик старухи тут же прорезали сотни черных морщинок. Лик исказился, и
стал таким противоестественным и жутким, что Игорь невольно вскрикнул.
- Тебе смешно?! - прошипела старуха.
- О нет, что вы, что вы! Вовсе и не смешно, - залепетал Игорь.
- Тебе показался смешным мой единственный глаз! - утвердительно
прохрипела она.
- Нет! Вы ошибаетесь!
- Ах ты маленький наглец! Ты еще смеешь утверждать, что я ошибаюсь?! -
рявкнула старуха.
И тут, наконец, вмешалась мама. Она заговорила быстро:
- Не смейте ничего делать моему сыну!..
Лик старухи изменился: исчезли черные, выражающие гнев морщины, и даже
проявились какие-то мягкие, ласковые черты. А когда старуха заговорила, то в
голосе ее прозвучала такая неподдельная скорбь, что Игорь невольно
почувствовал к ней жалость. И чем дальше она говорила, тем острее это
чувство становилось.