"Дмитрий Щербинин. Счастье" - читать интересную книгу автора

- Да прекрати же ты! - возмутился Виктор. - Что ты, совсем двинулся...
Но тут, из беспросветного мрака в стенах стал нарастать стон - скрипка
взвыла, скрипка застонала в беспредельном мученье, и, казалось - что-то
бьется, кровоточит в этой черноте, и вновь почувствовал Виктор, как
нарастает, подниматься из него дрожь. С немалым трудом смог совладеть с
собою, проговорил:
- Ты все-таки должен окна открыть... Там же весна... Ть-фу - ведь когда
шел к тебе, целую речь заготовил - доказать тебе хотел, что нельзя так жить!
Ты же заживо здесь изгниваешь! Ты...
- Тише... - неожиданно страстным шепотом повелел Виталий, и поднял тонкую
свою, почти сливающуюся со мраком руку - Виктор по неволе подчинился ему.
По щекам Виталия катились все новые и новые слезы, а скрипка то все
надрывалась, все завывала, все стенала - казалось, это чья-то душа умирает,
жаждет высказать что-то самое сокровенное. Так продолжалось неведомо сколько
времени - Виктор, право, не знал, сколько прошло минут. Когда он шел сюда,
он отдавал отчет в каждой минуте, он был сосредоточенным, думающим человеком
- теперь все расплылось, и он позабыл о прежних своих помыслах. Он смотрел
на Виталия, видел эту плачущую тень, чувствовал как пронзительная скрипичная
музыка наполняет комнату, как движется во мраке - что-то совсем непривычное,
подобное чему он испытывал прежде только здесь, вновь и вновь заставляло его
вздрагивать, а потом, когда запись оборвалась, то он понял, что плачет -
плачет уже долгое время - жаркие следы слез остались и на щеках, и
прикосновениями теплых пальцев проникли через рубашку, на грудь...
Когда музыка оборвалась, и темная эта комната наполнилась непривычной,
звенящей тишиною, тогда Виталий вскочил - движение его было какое-то
неестественное, мертвенное, призрачным рывком метнулся он туда, где сокрытый
тенями, таился магнитофон. И тогда Виктор вскочил, и громким голосом
настойчиво проговорил:
- Нет - постой. Слышишь, Виталий, я тебя прошу - не переворачивай на
другую сторону. Это надо прекратить, ты должен выслушать меня...
Но Виталий не слушал его - дрожащими руками он стал вынимать кассету - он
так волновался, что даже и в руках ее не удержал - она упала на пол, он же
склонился за нею, и слился со сгущающимся там мраком, стал подобен черному
нечто, копошащемуся у пола. И в то время пока он искал кассету, Виктор
ощупью нашел ведущий от магнитофона провод и выдернул его из сети, тут
только понял, что щеки его еще мокрые, вытер их. Повернулся к Виталию, и
решительным, чеканным голосом (хоть и не малых трудов это ему стоило),
принялся выговаривать:
- Мы должны поговорить. Я не затем пришел, чтобы...
Но тут на улице раздался резкий, довольно громкий хлопок - должно быть,
детвора баловалась - и тут же, в ответ на этот хлопок настойчиво забибикала,
захрюкала, завизжала сигнализация у машины; и еще где-то в отдалении стал
заводится, закряхтел двигатель мотоцикла.
- Довольно, довольно... - проникновенным, молящим голосом, произнес тут
Виталий, и тем же дрожащим голосом, продолжал молить. - Пожалуйста,
пожалуйста - включи магнитофон. Я не могу слушать эти звуки... Ты разве не
понимаешь - они меня с ума сводят... Пожалуйста, пожалуйста...
- Тебя эта музыка с ума сводит. Да уже и свела! Выбросить эту кассету
надо...
- Нет! - громко вскрикнул Виталий, и тут же зачастил. - Нет, нет - ты не