"Дмитрий Щербинин. Светолия" - читать интересную книгу автора

самых корней и выделанного ледяными вратами, бьет и тут же уходит в ледовую
глубину густая струя солнечного меда.
Котенок уже лакал этот небесный мед, а когда появился Сережа, плавно
отпрыгнул куда-то в светло-дымчатую дупловую глубь.
"Не бойся, нас Сережа" - запели где-то совсем рядом нежные голоса и ветви
берез вздрогнули, потянулись к мальчику, да и замерли, словно и впрямь
побоявшись его испугать.
А он уже был под самым дубом и, понимая, что расшибется, закричал и
выставил перед собой руки:
- Я не хочу!!!
- Тебе нечего нас бояться...
Тут где-то рядом мяукнул котенок и Сережиного лица коснулся солнечный
мед, обволок его тело, мягкой волной пробежался в волосах, и волосы его
запели, словно ветви деревьев на ветру; он заполнил его легкие и мальчик
понял, что медленно, и очень плавно, словно в далеком детском сне, который
он уже успел позабыть - летит, а перед ним плавно и медленно раскрывается
дупло и льющийся из него свет усиливается; подхватывает на крыльях, несет в
себя...
Не было страха, даже удивления не было: как во сне все было естественно,
хоть и необычно, и не было вопросов что это и почему это - просто это было,
как солнце на небе, или река в поле.
Не размыкая губ он позвал котенка и вот светло-серое облачко уже
запрыгнуло к нему в руки, замурлыкало едва слышно.
А он уже пролетел в глубины дупла и там увидел прекрасный зал, весь
сотканный из ледовых цветов - они хоть и были ледовыми, но в лепестках их
мерно и плавно пульсировали живые, теплые сердца; а в центре зала бил фонтан
медового света, и по воздуху, собираясь в полные плавных образов облака,
плыл к выходу.
За фонтаном поднимался березового цвета, дышащий трон; на котором сидела
дева, такой красы да чистоты ключевой, что ни в сказке сказать, ни пером
описать. Одета она была в легкое белое, платье, а на голове ее, в волосах
снеговых цвели подснежники. И лицо, словно из мрамора живого, теплого и
тонкого сотворенное; и черты и рук и тела: все-все говорило, что любит она
всем сердцем и Алешу, и всех-всех кто рядом с ней.
Мальчик прокатился через весь зал и вот уже коснулся трона; словно в
тепло-снежный сугроб погрузился. А лицо девы уже над ним склонилось, и от
взора ее, от глаз больших нельзя было оторваться. Завораживали глаза эти;
так порой от красоты облаков небесных, да от вида полей колосящихся, волнами
под ветрами колышущимися, оторваться трудно - так и от красы глаз этих
оторваться нельзя было. В окружении лица младого, глаза эти древними были:
такими древними, как поля, как ветер, как солнце даже - но разве же кажутся
поля или солнце дряхлыми от бессчетных веков; они просто непостижимой для
людей мудростью веют - та же мудрость древняя в этих глазах цвела. И цвет их
был какой-то непостижимый, лесной, необъемлемый словами.
- Что же ты боялся меня, Сережа? - губы ее легонько шелохнулись и голос
этот коснулся Сережиных ушей.
А он рассеяно и легко пожал плечами и, улыбаясь, неотрывно вглядывался в
эти ласкающие его глаза - он и не знал, как мог бояться этого голоса милого
- ему было так хорошо, как давно уже не было.
- Кто же вы? - беззвучно, по прежнему улыбаясь, спрашивал он.