"Федор Шахмагонов, Евгений Зотов. Гость " - читать интересную книгу автора

- Ну как, оголец, хочешь или не хочешь услышать, в чем мудрость жизни?
А? Молчишь! Ну это понятно! Не до разговоров тебе, когда мать померла... А
вот запомни. Старики говорили: нашел - молчи, потерял - молчи! Великая
мудрость! Если правильно это перетолковать и каждый раз вспоминать, от
многих бед избавишься. Тебе что сейчас нужно? Ежели ты затоскуешь по матери
да жалобиться начнешь, конец тебе! Фрау наша - расчетливая женщина... С ней
жить можно, это не на шахте под землей, не в каменоломне и не на вредном для
здоровья производстве... Ну, что ей будет за радость видеть такую кислую
рожу! Спрячь горе в сердце, будь ровен, она тебя при хозяйстве оставит. А
это сейчас для тебя самое главное. Здесь ты выживешь. Сколько наших русских
бедолаг полегло, а мы с тобой хлебаем щи с мясом. Спрашиваю тебя: разумно
это или нет?
Нелегко мне было разобраться во всей этой путанице. Что-то я успел
прихватить в свой нравственный багаж из четырех классов сельской школы, от
дорогой моему сердцу Евдокии Андреевны. Она по-другому жизнь понимала.
Почему, если я нашел что-то хорошее, молчать? Почему молчать о потере,
почему мне горе свое прятать? Но тут Василий был прав: нашей фрау ни к чему
мои слезы.
Работы по хозяйству прибавилось, суетно было днем, к вечеру после
последней дойки все затихало. Хозяйка засыпала рано.
Пока была жива мать, я жил с ней в каморке, а теперь хозяйка перевела
меня к Василию Васильевичу. Как мы ни умаивались за день, засыпали не сразу.
Василий любил поговорить.
- Я ить, оголец, хоть тебя и соплей перешибешь, знаю, о чем ты думаешь!
Успели тебя в школе напичкать идеалами: надо любить Родину, надо за нее
жизнь отдать...
Я помалкивал.
- Собирались сражаться со всем миром, а побежали от одной Германии...
Это как понять?
Василий Васильевич ждал, что я скажу, а я смотрел пустыми глазами в
потолок и молчал. Чувствовал, не прав он, а возразить как? Да и надо ли
возражать? Сам же он поучал меня, что на чужбине лучше помалкивать. Никогда
до того я не слыхал, что мы собирались воевать со всем миром. От него первый
раз услышал.
- Когда война началась, - продолжал Василий Васильевич, - я сразу
понял, что к чему. Пришли к нам воевать умные люди, умная нация... Ты гляди,
как тут умеют землю доить! А? Земли с обушок, не более! Поглядел их фюрер на
наши порядки и решил: а почему бы и не взять, что плохо лежит?
"Умная" и "глупая" нации. Очень для меня это были далекие и недоступные
понятия. Но не мы немцев, а они нас продавали в рабство, как скотину. Ума я
в этом не видел, а видел жестокость.
Любил он порассуждать о русских людях, укорял немецкими порядками.
Повторяюсь: не для меня он пускался в такие далекие рассуждения! Себя
утверждал.
Почему-то все убеждал меня, что в России воровство процветало, а я
вспоминал Вырку. Никогда у нас в деревне не запирали дверей на замок. Уйдут
в поле, припрут снаружи дверь колышком в знак, что хозяев нет дома. И не
знал и не слыхал я, чтобы кого-нибудь обворовали.
Создавалось у меня впечатление, что клеветал Василий Васильевич на
русский народ, чтобы оправдать свое дезертирство и предательство.