"Владимир Шатаев. Категория трудности (Спорт и личность)" - читать интересную книгу авторабрызгами кислоты разъедает душу, парализующим ядом проникает в кровь...
Мощный взрывчатый страх, тот, что приходит не всегда и не к каждому, поит человека небывалой силой, дает ему ясность мысли, реакцию и точность мангусты, вызывает чувство внезапной омоложенности и потому порою оставляет у человека пожизненные впечатления полнокровно прожитых минут. Кто испытал такой страх, знает, что это так. Страх - это жизнь! Бывает, что он похож на радость. Я понимаю это теперь. Понимаю, что он-то и вывел меня из состояния отрешенности, безразличия, вернул волю к сопротивлению. Я крикнул, наверное, слишком громко и слишком истерично - ко мне торопливо и испуганно двигались Кавуненко и Пискулов. В руках у Юры была пила, которой он, видимо, только что резал фирн. Я стоял на коленях. Как и когда успел это сделать - не заметил, но почувствовал, что могу встать на ноги в рост. Однако подниматься не стал - сообразил, что делать этого не следует: слишком большая нагрузка сразу, можно потерять сознание. Меня слегка покачивало, и Пискулов, заметив это, сказал: - Ложись, ложись... Сейчас "упакуем" в спальный мешок и пойдем вниз... - Погоди... - перебил его Володя. - Что, решил?! - Он показал пальцем на вершину. И, не дожидаясь моего ответа, хлопнул по плечу Пискулова. - Я же говорил - выскочит... - Надо спускать, Володя... Володя смотрел на меня весело, не обращая внимания на слова Юры. Пискулов не учел: мы с Кавуненко не первый сезон в одной связке... Я потянулся к пиле. Пискулов растерянно убрал ее за спину. - Пилу дай... - сказал я. - Дай пилу, тебе говорят! - гаркнул на него Ка-вуненко. "...Двигаться, двигаться! - думал я. - Это все говорят: и теоретики - доктора и практики - альпинисты. Только одно лекарство, одно спасение. Что-то как-то делать - сидя, лежа, ползком..." Я медленно, осторожно поднялся на ноги. Горы вдруг сдвинулись с места и наклонились вместе с горизонтом, словно я выглянул в иллюминатор заложившего вираж самолета, и, точно балансируя, заходили то вверх, то вниз. Кавуненко подхватил меня сзади и сказал: - Придется идти вниз... - Не придется... Я снова встал на колени и на четвереньках потащился к находившемуся метрах в десяти от меня небольшому снежному уступу. На стенке полуметровой ступени, как на срезе дерева, четко виднелись грязно-серые, плотно слежавшиеся слои. Снег хорошо пилится. И дело приятное, если здоров, - столько же успокаивает, сколько и оживляет. Выпилить снежный кубик со стороной сантиметров в тридцать - минута, не больше. Я его резал вечность. Пила казалась тяжелой, не подчинялась, зигзагами крошила ребро. Я положил ее, решив отдохнуть, а когда взял снова, почувствовал, что она стала намного легче... И тогда я увидел, что небо надо мной теплое, а горы веселые и вполне сговорчивые. Я подумал: все, что со мной здесь случилось, все хорошо и правильно. Первый снежный брусок я еще волочил по снегу. Положил его у входа в пещеру, решив построить здесь стенку на случай сильного ветра. Обратно шел |
|
|