"Владимир Шатаев. Категория трудности (Спорт и личность)" - читать интересную книгу автора

брызгами кислоты разъедает душу, парализующим ядом проникает в кровь...
Мощный взрывчатый страх, тот, что приходит не всегда и не к каждому, поит
человека небывалой силой, дает ему ясность мысли, реакцию и точность
мангусты, вызывает чувство внезапной омоложенности и потому порою оставляет
у человека пожизненные впечатления полнокровно прожитых минут. Кто испытал
такой страх, знает, что это так. Страх - это жизнь! Бывает, что он похож на
радость. Я понимаю это теперь. Понимаю, что он-то и вывел меня из состояния
отрешенности, безразличия, вернул волю к сопротивлению.
Я крикнул, наверное, слишком громко и слишком истерично - ко мне
торопливо и испуганно двигались Кавуненко и Пискулов. В руках у Юры была
пила, которой он, видимо, только что резал фирн.
Я стоял на коленях. Как и когда успел это сделать - не заметил, но
почувствовал, что могу встать на ноги в рост. Однако подниматься не стал -
сообразил, что делать этого не следует: слишком большая нагрузка сразу,
можно потерять сознание.
Меня слегка покачивало, и Пискулов, заметив это, сказал:
- Ложись, ложись... Сейчас "упакуем" в спальный мешок и пойдем вниз...
- Погоди... - перебил его Володя. - Что, решил?! - Он показал пальцем
на вершину. И, не дожидаясь моего ответа, хлопнул по плечу Пискулова. - Я же
говорил - выскочит...
- Надо спускать, Володя...
Володя смотрел на меня весело, не обращая внимания на слова Юры.
Пискулов не учел: мы с Кавуненко не первый сезон в одной связке...
Я потянулся к пиле. Пискулов растерянно убрал ее за спину.
- Пилу дай... - сказал я.
- Зачем?!
- Дай пилу, тебе говорят! - гаркнул на него Ка-вуненко.
"...Двигаться, двигаться! - думал я. - Это все говорят: и теоретики -
доктора и практики - альпинисты. Только одно лекарство, одно спасение.
Что-то как-то делать - сидя, лежа, ползком..."
Я медленно, осторожно поднялся на ноги. Горы вдруг сдвинулись с места и
наклонились вместе с горизонтом, словно я выглянул в иллюминатор заложившего
вираж самолета, и, точно балансируя, заходили то вверх, то вниз. Кавуненко
подхватил меня сзади и сказал:
- Придется идти вниз...
- Не придется...
Я снова встал на колени и на четвереньках потащился к находившемуся
метрах в десяти от меня небольшому снежному уступу.
На стенке полуметровой ступени, как на срезе дерева, четко виднелись
грязно-серые, плотно слежавшиеся слои. Снег хорошо пилится. И дело приятное,
если здоров, - столько же успокаивает, сколько и оживляет. Выпилить снежный
кубик со стороной сантиметров в тридцать - минута, не больше. Я его резал
вечность.
Пила казалась тяжелой, не подчинялась, зигзагами крошила ребро. Я
положил ее, решив отдохнуть, а когда взял снова, почувствовал, что она стала
намного легче... И тогда я увидел, что небо надо мной теплое, а горы веселые
и вполне сговорчивые. Я подумал: все, что со мной здесь случилось, все
хорошо и правильно.
Первый снежный брусок я еще волочил по снегу. Положил его у входа в
пещеру, решив построить здесь стенку на случай сильного ветра. Обратно шел