"Дмитрий Шашурин. На торфяной тропинке (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

никакие уколы не приносили облегчения. Врачи первым делом оттягивали мне
веки и переглядывались - типичная, мол, картина. Как будто они сами
нарисовали эту картину, кто оттянул - тот и художник. Военный
интересовался - где? С чего бы ни начинал, а получалось - где бывал, где
отдыхал и где еще мог или собирался. Понятнее понятного - выяснял, не
забрел ли я вдруг под источник жесткого излучения. Тогда я и догадался про
лейкемию, которая образовалась у меня, и еще догадался - им надо поспеть
узнать, что к чему, пока я с ними.
У родных тоже подоспело спешно дело и тоже _пока я с ними_ - обмен
жилплощади. Нашу с женой однокомнатную да комнату разведенной дочери - на
трехкомнатную квартиру. По правде, мы давно об этом поговаривали, но
варианты не нравились ни нам, ни дочери. И вот, якобы неожиданно,
подвернулся очень заманчивый обмен. Я-то помнил, что из старых,
отвергнутых: дочке не нравилось - первый этаж, мне - отсутствие подсобок,
куда бы я мог приткнуть рыболовные снасти, приходящему зятю - не солнечная
сторона. Теперь они стремились только бы успеть, пока я с ними. Ну а мне
оставалось им подыгрывать: ах, ах, как удачно! Для каждого случая свой
стереотип поведения. Умирающий не должен подавать вида, что знает свое
положение, что понимает обман, которым его окружают, и из последних сил
участвовать в нем. Тогда он будет считаться правильным или даже
передовиком в этой специальности. А тот, который не скрывает своей
осведомленности, озлобляется, умоляет: спасите! - явный бракодел.
По тому, как они поглядывали на меня с сомнением - успею ли я подписать
все бумаги и присутствовать на получении ордеров, по тому, как они день
ото дня все чаще замечали, что я лучше выгляжу и наверняка после новоселья
поднимусь, отправлюсь на рыбалку, выходило, что ой как мало осталось мне
быть с ними. Помнится, у нас на производстве в месткоме работал Могилкин
Гроб Иванович - так его прозвали, на самом деле Глеб Иванович, по фамилии
то ли Малинкин, то ли Мотылкин. Прозвали же потому, что его посылали
навещать тяжелобольных. Посылали из-за его душевности, из-за отзывчивости,
и, кроме того, болтали злые языки, из-за точного глазомера - безошибочно
определял, какой длины в случае чего потребуется гроб. Выздоравливающие
подтверждали, что ловили на себе его примеривавшийся прищур. Похожие
прикидки замечал и я во взглядах врачей и родных. Сам уже не надеялся, что
успею за ордером. Не знаю, почему не сказал, не описал того, что произошло
на озерце под ...анском, даже, наоборот, называл места по реке, где будто
рыбачил, совсем по другую сторону города. То ли следовал запрету, то ли
добровольно так поступал, надеясь, не оживет ли оглохшая степь.
Я дождался, она ожила. Я почувствовал, что оставленность кончилась,
почувствовал, еще не отдавая себе отчета, так, возможно, настораживается
собака, не понимая отчего. Только потом она начинает улавливать знакомые
шаги хозяина.
Я дождался, за мной вернулись: мягко, как бы с сожалением о
случившемся, с печалью и обещаниями. Нет, не думайте, что все обозначилось
в четкой форме. Приходилось вам слышать момент подключения телефона -
держите около уха мертвую, молчащую трубку, и вдруг она оживает, хотя и
молчит по-прежнему. Я воспринял подключение всем телом, прежде чем осознал
его, а обещания, сожаления - как живой пульсирующий фон в телефонной
трубке. И снова призыв к поступкам, подталкивание. Стараюсь уловить
подсказку, но ее нет. Должен сообразить сам? Фон как будто подтверждает,