"Дмитрий Шашурин. Достоверные картины лесной жизни (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

Суп - объедение. Икра - еще лучше, или грибной паштет - по-кулинарному.
- Вот что, ты больше эти грибы в дело не пускай, я их детям повезу на
гостинцы, - приказала старуха.
Два года возила. Остатки отправила совсем недавно по почте.
С маслом этим я тоже не хотел объяснять и доказывать, проговорился
невзначай, возможно, и сгоряча. Когда пристанут - почему да отчего, а
заранее придуманного ничего нет, поневоле скажешь правду. Хотя потом и
будут передерг плечами, как с озноба, недоверчивые взгляды и прикрывание
губ тылом ладони - в конце концов правда есть правда.
Началось тогда с самого утра. Проснулся на восходе, накачал из колодца
воды, а сам прислушиваюсь к какому-то внутри себя беспокойству. Отвел
корову пастись на край ельника, двинулся в обычный маршрут: от Алешкиной
засеки через Лыкодер, Мачтовик к Подсочке. И только когда прошел Лыкодер
(там когда-то с лип драли кору на лапти, рогожи, а теперь уж не только про
лапти никто не помнит, самих лип давно нет, но название живет), только
после Лыкодера разобрался в своей печали. Получалось, с утра я беспокоился
из-за медвежат - в ночь они появились у медведицы, и что-то с ними
неладно. Чтобы вы поняли, осенило меня, значит, в очередной раз: и что
медвежата, и что неладно, и что именно в эту ночь, когда я спокойно спал у
себя на кордоне. Где берлога, я тоже лишь чувствовал примерно,
приблизительно, в каком урочище.
Заканчивал обход, потянуло взглянуть на корову, хотя загонять ее еще не
время, просто подчинился побуждению. Подходил опять-таки по предчувствию,
как подходят к диким животным, навстречу ветру.
Настолько странная открылась картина, что я даже и неправильно оценил -
медведь нападает на корову. И чуть было не свистнул, чтобы отогнать зверя.
Спасибо, сразу помутнение ослабло - правильно сработали нервные клетки.
Медведь-то сидит, корова-то жует серку - в наших местах так жвачку
называют, - вон опять прокатился у нее комок по горлу от груди к голове, и
опять начала Красавка спокойно жевать, глядя печальными глазами на
медведицу. Так и есть - та самая медведица. И будто они разговаривают, и
будто договорились, закончили беседу; медведица поднялась, потрусила в
ельник.
Я не шелохнулся, и будь здесь кто другой, даже без потомственной
сжитости с природой, и тот бы понял: обязательно жди продолжения.
Медведица, словно у нее все было подготовлено заранее, вскоре так же
вразвалку вернулась из ельника с медвежонком, которого она волочила за
шкирку. Красавка, как только их увидела, опустилась сначала на колени,
потом, приловчившись, легла, выставив вымя вбок и вверх сосками. Медведица
ткнула медвежонка к вымени, проследила, чтобы он припал к соску, и только
потом пошла за вторым топтыжкиным. Вот она, печаль-то какая, не было у
медведицы своего молока.
- Ну где же масло-то, месяц я в отъезде, сколько за это время Красавка
надоила! Где масло?
Не хотел я объяснять, что весь месяц ежедневно выводил Красавку на
кормежку медвежатам, что и медведица уже меня не дичилась, что с вечернего
удоя мне едва хватало молока на кашу. Но когда ничего не придумаешь
заранее, а тебя донимают: "Ну почему ты молчишь? Почему?" - невольно
брякнешь правду.
Насчет же пожимания плечами, как от озноба, можно понять и так: от