"Том Шарп. Дальний умысел (сатирический роман о литературе)" - читать интересную книгу автора

оборотливый виноторговец, отлично вынюхивал дешевое, но пристойное столовое
винишко и не постоял за расходами на образование сына, которое, вместе с
нюхом более против отцовского изощренным, помогало Френсику обставить
соперников. Правда, прямой связи между его добротным образованием и хваткой
знатока доходного чтива не было. Нет, Френсик набрел на свой талант окольным
путем: и как в его неподдельном восхищении восемнадцатым столетием был
тайный выверт, так, не без выверта, он открыл секрет чужого литературного
успеха.
В двадцать один год он вступил на жизненное поприще с оксфордской
степенью магистра английской филологии и с намерением безотлагательно
написать великий роман. Год он простоял за прилавком отцовского магазина в
Гринвиче и просидел за письменным столом в своей комнатушке в Блэкхите - и
решил, что для начала сойдет и роман не такой уж великий. Еще три года он
сочинял рекламные тексты, создал дружно отвергнутый издательствами опус о
жизни продавца гринвичской винной лавки и навсегда расстался с мыслью о
писательстве. Когда Френсику стукнуло двадцать четыре, он и без всякого
чутья понимал, что романистом ему не быть: дюжины две литературных агентов
уже открестились от него с тем же приговором. Однако якшался он с ними не
зря - ему очень понравилась их профессия. Жизнь у них была, это уж точно,
занятная, вольготная и чрезвычайно уютная. Романов они не писали, зато имели
дело с романистами (а Френсик по молодости лет усматривал в этом особую
привилегию), ни от кого не зависели и, кстати, в отличие от того же
Френсика, не слишком-то разбирались в литературе. Ели они и пили всласть,
постоянно кого-нибудь угощали и угощались, а весьма невзрачный Френсик был
обречен природою тешить беса чревоугодием, а не блудодейством - то бишь
любил вкусно поесть. Словом, он нашел свое призвание.
В двадцать пять лет он открыл контору на Кинг-Стрит, рядом с овощным
рынком "Ковент-Гарден" и поблизости от главнейшего лондонского литературного
агентства "Кертис Браун", дабы иной раз, даст бог, воспользоваться почтовым
засылом; и рекламировал свои услуги в "Нью стейтсмене", еженедельнике,
читателей которого, судя по всему, особенно тянуло к литературной карьере,
им, Френсиком, столь недавно отвергнутой. Затем он уселся в кресло, ожидая,
пока его захлестнет поток рукописей. Ожидать пришлось долго, и только он
было задумался, станет ли отец дальше платить за снятое под контору
помещение, как почтальон принес сразу две бандероли. В одной из них был
роман мисс Силии Туэйт со Старой Насосной Станции, что в Бишопс-Стортфорде;
прилагалось письмо, сообщавшее, что "Сияние любви" - первый опыт мисс
Туэйт.
Читая тошнотворную писанину, Френсик нимало не усомнился, что опыт
именно первый. Это была псевдоисторическая чушь, замешенная на романтических
слюнях: повествование о безнадежной любви молодого сквайра и жены отбывшего
в дальний поход крестоносца, столь озабоченного целомудрием покинутой
супруги, что за этой заботою явственно проступала патологическая добродетель
самой мисс Туэйт. Френсик вежливо отписал, что "Сияние любви" - вещь
непродажная, и отправил рукопись обратно в Бишопс-Сторт-форд.
Другая бандероль, казалось бы, принесла больше обещаний. Роман был тоже
первый, назывался "Поиски утраченного детства" и принадлежал перу мистера П.
Пипера, обитателя пансиона "Приморский" в Фолкстоне. Френсику роман
показался прочувствованным и довольно впечатляющим. Детство у мистера Пипера
было несчастливое, однако же своих малосимпатичных родителей он выписал