"Том Шарп. Флоузы." - читать интересную книгу автора

концов все же вышел из машины и поставил прежний номер. Когда он снова сел
за руль, Джессика обняла его.
- Милый, с тобой я себя чувствую в абсолютной безопасности, - сказала
она. - Не знаю почему, но, когда я рядом с тобой, все кажется таким
простым.
- Все просто, если действовать правильно, - ответил Локхарт. -
Трудности идут от того, что люда не хотят делать то, что совершенно
очевидно.
- Наверное, ты прав, - сказала Джессика и вновь погрузилась в
романтические грезы о Флоуз-Холле, что на Флоузовских болотах неподалеку от
Флоузовых холмов. Чем дальше продвигались они на север, тем более смутными и
туманными, расплывчатыми становились эти грезы, наполненные легендами,
тоской по красоте дикой природы и так непохожие на те мысли, с которыми чуть
раньше них встречала приближение севера ее мать.
Чувства, которые испытывал Локхарт, тоже переживали изменения. Он
удалялся от Лондона, от тех подлых мест, которые он так презирал, и
возвращался, пусть на короткое время, на открытые пространства вересковых
болот, где прошло его детство, к знакомой музыке выстрелов, гремевших то в
отдалении, то рядом. В крови у него вскипало ощущение собственной
принадлежности к этой дикой природе и какая-то странная тяга к насилию, а в
его сознании мистер Трейер обретал новые, все более чудовищные и
титанические масштабы, превращался в гигантский знак вопроса, на который нет
и не может быть ответа. Задайте Трейеру вопрос - и ответ, который он даст,
будет вовсе не ответом, а бухгалтерским балансом. С одной стороны дебет, с
другой - кредит. Платите деньги и делайте выбор. Локхарт не мог понять
этого. Тот мир, который он знал, не оставлял места для двусмысленностей или
же для каких-то "серых зон", где все делалось в последнюю минуту и где
постоянно ограждались чьи-то ставки. В его мире было иначе. Если стреляешь в
куропатку, то либо попадаешь, либо промахиваешься; и, уж если промахнулся,
значит промахнулся. Если складываешь из камня стену, она либо стоит, либо
падает, и, если она упала, значит, ты что-то сделал неверно. На юге же все
делалось как-то небрежно, неряшливо, везде были какие-то махинации. Ему
платили вовсе не за работу; и другие не работали, но сколачивали огромные
состояния на покупке или продаже лицензий, например, на импорт какао,
которое еще только предстояло вырастить и убрать, или же меди, которую еще
надо было добыть. Сделав деньги просто на передаче бумажек из одних рук в
другие, эти люди должны были потом лгать, чтобы сохранить свои деньги, иначе
их отбирали чиновники налоговой службы. Наконец, существовало еще и
правительство. Локхарт всегда считал, что правительство избирают для того,
чтобы оно управляло страной и поддерживало курс национальной валюты. Оно же
вместо этого расходовало больше средств, чем было в казне, и брало в долг
для того, чтобы сбалансировать бюджет. Если бы так поступал какой-нибудь
человек, он бы разорился, и поделом. Но правительство могло занимать,
выпрашивать, красть или просто печатать столько денег, сколько ему было
нужно, и не было никого, кто мог бы сказать ему: "Нет!". Арифметическому уму
Локхарта этот мир представлялся сумасшедшим домом, где дважды два могло
означать и пять, и одиннадцать, и что угодно, но только не то, что оно
должно было означать на самом деле. Локхарт не годился для этого мира лжи и
лицемерия. "Лучше уж быть вором, чем попрошайкой", - думал он, гоня машину
все дальше вперед.