"Александр Шаров. Маленькие становятся большими (Друзья мои коммунары)" - читать интересную книгу автора

разбудить, объясняю сам себе:
- Это и есть коммуна. Чего же бояться? Мотька на соседней койке. И
Ласька здесь, только он спит в том конце зала. Привыкнешь к темноте и сразу
увидишь дверь, а справа от нее, первую в ряду, Ласькину койку.
Темнота редеет. Серые полосы напротив - это шведская стенка: спальня
мальчиков помещается в бывшем гимнастическом зале. Слышны редкие удары,
будто осторожно стучат в дверь. Это на перекладинах шведской стенки намерзли
сосульки; вчера протопили, и сосульки тают, роняя на пол тяжелые капли. В
углу - пирамида с винтовками чоновцев, а за ней - свернутое знамя.
Это и есть коммуна. И все-таки я знаю, что как только закрою глаза,
снова кругом вырастут черные неосвещенные дома, серые сугробы, кривые
переулки. Лучше уж не спать, хотя спать очень хочется.
И я изо всех сил стараюсь не спать.
Я вспоминаю, как старый коммунар Аршанница рассказывал нам с Мотькой и
другим новичкам о рождении коммуны...
...Это было в семнадцатом году. Тимофей Васильевич вышел из минской
тюрьмы тяжело больным, харкающим кровью.
- Ехать в Москву в таком состоянии - самоубийство, - сказал врач. -
Самоубийство в первый революционный год - что может быть преступнее? Вам
необходимо месяца три пожить среди лесов, пропитаться лесным воздухом.
Так Тимофей Васильевич очутился в деревне Смолокуровке, в глубине
Полесья.
Месяц он лежал пластом, но уже тогда к нему наведывались ребята. Первым
к избе, где он жил, нашел дорогу Егор Лобан, тринадцатилетний паренек, у
которого отца убили на фронте, в Мазурских болотах, а мать умерла с голоду.
Лобан привел своих товарищей, а потом стали ходить ребята не только из
Смолокуровки, но и из соседних деревень. Школа давно не работала, и изба эта
сделалась и школой и молодежным клубом. Там зимой семнадцатого года была
создана первая по волости ячейка юных коммунистов.
...Время было трудное. В январе в соседней Матулинской волости
вспыхнуло кулацкое восстание. Скоро стало известно, что разбитая
красногвардейцами банда отступает из Матулино в леса, убивая в попутных
селах коммунистов. Смолокуровка лежала на пути банды, и Тимофей Васильевич
получил от волостного комитета партии приказ немедленно уходить из села.
Днем, когда ребята собрались у него, Тимофей Васильевич рассказал о
том, что произошло.
- Я ухожу в волость, а оттуда - на станцию и в Москву, - закончил он. -
Если кто-нибудь из вас хочет уйти вместе со мной из родных мест, чтобы
учиться в Москве, - дорога открыта. Только подумайте хорошенько,
посоветуйтесь: это ведь совсем не простая вещь...
Вечером в избу пришли пятнадцать человек с котомками за плечами, так
что нечего было и спрашивать, что они решили.
Перед уходом Тимофей Васильевич еще раз предупредил:
- Если кто по пути передумает, пусть поворачивает: дорогу ведь знаете,
найдете с закрытыми глазами.
Вышли к ночи, в полной темноте, и шли молча, осторожно ступая по узкой
лесной дороге. Знали и помнили, что не только одно неосторожное слово,
возглас, но и хруст ветки под ногами может стоить жизни Тимофею Васильевичу.
По лесу шныряли бандиты, а он коммунист, большевик, его успели узнать не
только смолокуровские, но и окрестные кулаки.