"Александр Шаров. После перезаписи" - читать интересную книгу автора

Старая Лягушка ссохлась от времени и ночует в чашечке лилии, не жалуясь на
тесноту помещения. Авторитет ее объясняется не силой, как у щук, а житейской
мудростью, тактом и тем, что она является дуайеном, если воспользоваться
дипломатическим термином, то есть старейшиной среди глав самоуправляющихся
общин Якобсярве. Незадолго до описываемого времени Старой Лягушке, по
предложению Питера Крукса, была официально дарована экстерриториальность "на
поверхности, в глубине и на берегах", как значилось в специальном
постановлении.

Противэкстерриториальностивыступилатолько щука.

- Я не ем Старую Лягушку, потому что не хочу ее есть. Но если я захочу ее
съесть, я ее съем, яеесъем, - со свойственной ей лаконичностью сказала щука.

Питер Крукс пребольно ущипнул оратора могучей клеш-ней - "Я вынужден был
это сделать", говорится в фонограмме, - и, "в порядке ведения", заметил:

- Ты, щука, слишком глупа, чтобы понять, - но должна слушаться. Ведь все
твои родичи после кончины попадают в меня, мавзолей и саркофаг всего живой том
числе и твоего хищного рода. И если ты не угодишь на крючок, то тоже будешь
покоиться во мне...

Щука оскалила было хищную пасть, но промолчала.

В ночь, о которой идет речь, Питер Крукс проснулся на закате, но раньше
обычного, от странной тишины. Закатное солнце просвечивало сквозь плотные
облака и вода была не красная, а черная с еле заметной примесью оранжевого.

Обычно прощанье с солнцем знаменовалось источшным пением лягушек. Исполнив
арию, певцы с громкими всплесками плюхались в воду. Крукс не любил ни
пронзительного пения, оскорблявшего его слух, ни торопливых всплесков, но
тишина встревожила его. Он выполз из своей резиденции между камней, хотя
сознавал, еще слишком рано, и направился к резиденции Старой Лягушки..

Быстро темнело. Старая Лягушка стояла среди плотных белых лепестков лилии
и махала ссохшейся лапкой вслед отрядам своего народа, которые из камышей по
лугу двигались к болоту. Изредка она квакала короткие напутствия, но слабый ее
голос трудно было разобрать;

Когда последний отряд лягушек скрылся из виду, Старая Лягушка взглянула на
Крукса и квакнула:

- Берегись!

Крукс хотел спросить, чего именно беречься, но лягушка уже спала; От
старости ей трудно было долго деря глаза открытыми.

Крукс знал, что даром она не стала бы пугать.