"Александр Шаров. Человек-Горошина и Простак (детск.)" - читать интересную книгу автора

уцепившись за
шишку, как принято у этих птиц, висел Клест.
На коньке черепичной крыши вертелся металлический флюгер с чугунным
кованым
драконом. На флюгере, нахохлившись, сидели огромный черный Ворон и Голубь,
которого я сразу узнал. Ворон взмахнул крыльями, клювом оттащил рогатину и
открыл дверь.
Войдя в дом, я очень обрадовался, увидев метра Ганзелиуса, которого
потерял было
из виду.
Учитель стоял на дощатом полу, в столбе лунного света, где метались,
плясали,
бесновались тысячи пылинок.
Внутри дома луна, казалось, светила еще ярче, чем на лугу. Круглое ее, не
то
плачущее, не то улыбающееся лицо заглядывало в окошко.
Передо мной возвышался горн с открытым горнилом, где серебрилась зола. На
полу
валялись косы, мечи, латы, ржавые подковы коней-великанов, каких в наше
время и
не увидишь.
Метр Ганзелиус стал уже меньше фасолины. Несмотря на это, я ясно различал
его
лицо, каждая черточка которого была высветлена луной.
- Добро пожаловать, сынок! Устраивайся, - сказал метр Ганзелиус.
Я разглядел деревянную кровать, где легко уместились бы не один, а
несколько
великанов. Рядом с ней стоял дубовый чурбак в два обхвата, на нем ведерная
кружка и под стать ей подсвечник с оплывшей свечой.
- Там спал я с моей женушкой и нашими сыновьями, - сказал метр Ганзелиус.
-
Теперь дети разбрелись по свету. Эстер умерла от горя, когда младший наш,
бедный
Сильвер, окаменел. ...Сильвер ...серебряный. Мы с Эстер все мечтали, какой
чудесной будет его жизнь, а оказалось... Пусть тебе будет хорошо здесь,
сынок...
Я пошел в ту сторону, откуда из полумрака доносился слабый голос Учителя.
У
бревенчатой стены примостился крошечный домик.
- Садись поближе, - пригласил метр Ганзелиус.
Он был в стеганом халате красного атласа и ночных туфлях, которые сверкали
зелеными огоньками, и стоял, опираясь на спинку кресла. На столике горела
свеча;
она лила очень яркий свет, хотя была тоньше пушинки одуванчика. Кровать из
половины желудя была расстелена: из-под откинутого одеяла выглядывала
подушка в
белоснежной наволочке.
- Раньше меня называли - "Ганзелиус - Гора", потом - "Метр Ганзелиус -
Воздушный
Человек", теперь называют "Человек-Горошина". И станут называть "Маковое