"Сергей Шаргунов. Чародей" - читать интересную книгу автора

будто пьяница, забывшийся в сугробе и вдруг проснувшийся, обмерзнув и
протрезвев, зашипел: "Пенсия! Пенсия!", - а Ефремов, наоборот, прикрыл
глаза, собираясь для новой тирады, но и точно бы засыпая. Тут же новый ветер
харкнул ему в лицо, и в это лицо озабоченно заглянул охранник Паша, и
Ефремов начал обозленно тереть веки, а какой-то старик захохотал в толпе
пустым глубоким ртом, безумным, как сама непогода.
- Предатель! - вдруг метнулся крик из толпы. - Долой свинью!
Парень с непокрытой плешивой головой и опухшей физиономией прорывался
из темени к телеге.
- Кузьма! - угрожающе крикнул с телеги мэр, весь напрягаясь изнутри
своей дубленки. - Опять в дурку захотел?
Парень мотнул головой и завизжал с новой силой:
- Иуда! Свинья! Предатель! Паскуда!
- Ща я его управлю, - сказанул за спиной у Вани Егор. Ваня оглянулся и
увидел, как охранник спрыгивает с телеги.
- Вот видите, провокаторы суют палки в колеса! - поставленным
самоотверженным голосом возгласил в микрофон Ефремов.
- Да это Кузька, наш дурачок... - рассудительным миролюбивым тоном
сказала женщина у него под ногами.
- Иуда Родины! - Поросенок приближался страстными рывками, перед ним
редели люди, но вот сбоку толпы, свирепо разрубая тела, влетел Егор. И одним
махом, локтем расплющив чьи-то очки, он ударил поросенку в лоб квадратным
кулаком, как обухом топора.
Толпа распахнулась, и в открывшемся голом проеме мелькнула статная
фигура Егора, который волок за собой бессильную тушку, издававшую
ультразвуковой визг.
- Россия будет единой и справедливой! Россия - великая наша держава!
Пенсии повышаются, зарплаты растут... - Ефремов продолжал говорить.
- Он сирота. Родители его угорели. Он живой остался... - поежилась
старушка о своем, и ее пальцы сделали пробежку назад от круглых носков
депутатских ботинок.
Да и Ваня не слушал гордо раздиравшего воздух у него над ухом депутата,
а дрожь улеглась, хотя ветер свистел и напрыгивал. Все Ванино внимание было
обращено к краю людской черной разбурлившейся проруби, где Егор прыгал на
юродивом, юродивый уже замолк, замолк, замолк. Ванино сердце взорвалось
багровой жалостью, и с его губ навстречу вихрю, диким пространствам и
избиению человека почти сорвалось такое простое: "Рамэламурамудва".
- Идем, ты живой? - Паша дернул его за плечо.
Ваня увидел, что депутат и мэр уже спустились с телеги, и палаческий
Егор красуется рядом с ними, а народ разбредается в стороны...

Снова ехали. И приехали в пансионат. Огороженный со всех сторон,
затонувший в снежных деревьях.
Ужин был накрыт в просторной столовой с остатками советского
кефирно-оладушкового прошлого на стенах: седая тучка, круглое румяное
солнышко.
- Устал? - спросил губернатор с братской интонацией.
Ефремов отмахнулся.
- Представляешь, волка встретили.
- Где?