"Сергей Шаргунов. Чародей" - читать интересную книгу автора

можно расслабиться. А этого и ждут от нас враги. Все девяностые они разоряли
и спаивали народ, топтали святыни, называли Россию свиньей или козой, в
глубь которой надо заглянуть...
В зале возмущенно старушечьи охнули. Ефремов сказал торжественно:
- Народ их отверг!
Раздались жидкие несанкционированные хлопки.
- Но у них есть западные хозяева, - продолжил он сокрушенно, - учителя
из Америки, которые выделяют им гранты. И вот эти дети капитана Гранта, а на
самом деле пираты Карибского моря, - зал обдал себя ушатами освежающего
смеха, - очень хотели бы направить корабль России на рифы.
"Хорошо шпарит, сволочь", - подумал Ваня про начальника. Впрочем, одну
и ту же речь господин Ефремов всякий раз с вдохновением говорил, куда бы он
в тот день ни ехал.
На восьмом повторе про "учителей из Америки" Ваня стал вспоминать
учительницу из Америки, навестившую их школу. Он тогда пошел в первый класс.

В первый день был Урок Мира. Его вела Александра Гаврилова, добрейшая и
в меру строгая, полноватая, домашняя, с гордым и теплым взглядом наседки, с
большим шерстяным клубком волос на затылке. Несколько лет она будет над ними
трепетать. На Уроке Мира она показывала толстую книгу волшебных контрастов:
в цвете колосились поля советского Ставрополья, но черно-белый (черная
клякса одежды, белое пятно лица) лежал на тротуаре застреленный рабочий
Чили.
В этом первом классе английской специальной школы было несколько
детишек дипломатов, непременно с легким золотистым налетом загара. Казалось,
так проступало внутреннее довольство. Были и оторвыши, пролетарские дети, с
обреченной прозеленью в лицах.
Зеленоват лицом был Андрюша Дубинин, круглый светло-карими глазами и
круглый ноздрями, к которым подошло бы круглое кольцо, желтый кудряшками.
Следовало написать сочинение про свою семью. В несколько печатных строчек.
Девчонки-отличницы накатали лучше всех. Они во всем успевали, эти несколько
сексапильных особ, чьи щеки энергично розовели от каждой пятерки. Образцовые
сочинения им, очевидно, составили успешные родители-дипломаты. А Дубинин
трудно писал сам. Александра Гавриловна недоуменно зачитала его историю под
смех класса и особенно радостный, звонко-электрический смех отличниц. Ваня
смеялся со всеми, посмеивался... А над чем было смеяться?
"МОЯ МАМА ХОДИТЬ НА ЗАВОД. У МОЕЙ МАМЫ ЕСТЬ ПОДУШКА. Я ВЕРЮ В СКАЗКИ.
БАБА-ИГА БЫВАИТ", - просторно поведал миру правдолюб Андрей Дубинин,
которого после второго класса зачем-то перевели в школу для дефективных.
А ведь и Иван верил в сказки!.. Но смеялся, как все.
Из стана отличниц выделялась Лола Лагутина. Она была поживее этого
розового коктейля. Вреднее, гибче, своенравнее. Первого сентября Ваня
взглянул на нее в столовой и удивился: как таких маленьких сюда пускают? У
нее был беззащитный вид. Она уплетала шоколадный сырок и сверкала черным
любознательным мышиным глазком, когда глаз Ивана ее впервые приметил. За
хрупкой беззащитностью скрывался расчет. Обнаружив, а вернее, учуяв интерес
одноклассника, Лола тотчас стала выманивать разные красивые вещицы: блокнот
с Микки-Маусом, стильный карандаш, чей ствол был красно-коричнев, - она
пищала жалко-жалко, получала требуемое в сахарный зубок, делала перебежку к
своей парте и добычу спешно засовывала в норку ранца. Зато Ваня и девочка