"Иван Петрович Шамякин. Петроград-Брест " - читать интересную книгу автора

Иван Петрович Шамякин

Петроград-Брест

Часть первая

Перемирие

Глава первая:

Заснеженные окопы

1

Богунович и Мира отстали от солдат, солдаты далеко опередили их и
подходили уже к своим позициям. Богунович не пошел напрямик, по их следу, а
сделал полукруг, держась опушки молодого сосняка.
Мира усмехнулась, но промолчала. Она догадалась, что Сергей хочет
уберечь ее от ветра. Это тронуло. Не раз уже замечала, с какой просто-таки
рыцарской заботливостью он оберегает ее от простуды, от холода, от
солдатской грубости. Чудак, думает, что она такая уж оранжерейная.
А ветер действительно за какой-то час изменил направление и неожиданно
стал морозным и жестким. Когда утром шли туда, к немцам, ветер был западный,
мягкий, влажный, два дня стояла оттепель. А сейчас - северный, пожалуй,
северо-восточный уже. Сразу заскрипел снег под ногами, и по насту поползли
синеватые змейки. Они закручивались вокруг сапог, проникали за голенища,
пробивали брюки; ползли под шинель к спине, к груди. Сергей почувствовал,
как замерз, и подумал о Мире: слишком легко одета, нужно все-таки выписать
со склада офицерский полушубок и перешить ей. К черту условности - кто что
скажет! Да и пусть говорят. Но сама Мира наденет ли кожушок? Она признает
солдатскую шинель, солдатские сапоги - и ничего из офицерской одежды! Был
уже у них разговор на эту тему. Довольно бурный. Он доказывал, что женщина
во всем должна оставаться женщиной и одеваться соответственно своей природе.
Она отвечала, что в нем крепко засели буржуазно-мещанские предрассудки.
Поссорились. Поссорились, чтобы потом помириться. Когда она переставала быть
солдатом, партийным агитатором, а становилась обыкновенной девушкой...
женщиной, доброй, ласковой, нежной, пьяневшей от любви, - это были часы
наивысшего счастья, о котором тут, на войне, он раньше не смел даже мечтать.
За три с половиной года окопной жизни, казалось ему, все в нем зачерствело,
душа покрылась отвратительными гнойными струпьями. Теперь он радовался, что
все так сразу очистилось и он в свои двадцать семь лет вернул свою
возвышенную душу, стал как бы прежним, романтичным студентом, который в
начале войны сам попросился на фронт. Мира сказала, что его очистила
революция. Да, конечно, война и революция очистили его от многих сословных,
классовых предрассудков, хотя и тогда, в четырнадцатом, он шел воевать не за
царя - за народ, за отчизну. Народу он служит и теперь. Большевистское
правительство доверило ему, беспартийному поручику, полк, солдаты любят
его...
Какой, однако, студеный ветер! И сосняк не заслоняет от него. Если
ударят сильные морозы, будет очень туго - с харчами, с фуражом.