"Александр Шамес. Услышать Эмерсона и умереть, или Несколько эпизодов из жизни Израильского Хай-Тека" - читать интересную книгу автора

напылением пленок - и снова получил аномально высокую температуру
перехода. Результаты интриговали. Бросился проверять химическую чистоту
исходных материалов - все было в пределах установленных стандартов! Тогда
решил проверить саму установку для напыления. И - нашел ! На вольфрамовой
лодочке спаттера, откуда пылился свинец, я обнаружил следы солей теллура.
Кто-то из моих предшественников, скорее всего - перманентно беременных
девиц-докторантов, занимался теллуридами и просто-напросто забыл, в силу
свойственной многим студентам безалаберности, тщательно промыть спаттер. А
что, теллур - реактив не очень токсичный - можно бросить и так. Мне,
наученному еще в студенчестве азам твердотельного синтеза, и в голову не
пришло бы хоть что-то оставить не промытым. Но, либо местных студентов
учат чему-то другому, либо мой неизвестный предтеча был просто неряшливым
болваном - произошло то, что произошло! Спасибо тебе, мой безымянный
соавтор. Дальше я, как-нибудь, и сам разберусь!

Жить стало лучше, жить стало веселее. Я днями и ночами пропадал в
лаборатории, уже намерено добавляя в свинец теллур в самых разных
концентрациях, оставляя неизменными остальные параметры технологии
напыления. Выходило по-разному. Были образцы, в которых температура
перехода пленки в сверхпроводящее состояния (она же - критическая
температура) резко падала ниже 100 градусов по Кельвину. Были образцы, в
которых удалось добиться температуры на 100 градусов выше, чем самая
высокая критическая температура, известная сегодня мировому научному
сообществу. Вот эти-то пленочки и стали основным объектом моего
пристального внимания. Еще пару месяцев ушло на точное определение той
концентрации теллура, при которой наблюдается наивысшая критическая
температура. Следующим шагом был синтез поликристаллической керамики с
теллуром. Керамика получилась самая обычная, с относительно низкой
температурой перехода. Тогда я снова обратился к пленкам, исследуя
зависимость физическких свойств от толщины пленки. И обнаружил, что
уникальные свойства наблюдаются только на толщинах от 2000 до 3500
ангстрем. Во всех остальных случаях, вне зависимости от концентрации
теллура, пленки получались самые обычные. Технологическая часть работы
была завершена. Результаты можно было публиковать и получить причитающиеся
мне лавры первооткрывателя очень высокотемпературной сверхпроводящей
керамики. Уже потом на мои пленочки навалятся тысячи экспериментаторов,
которые промеряют на этих образцах все, что только можно промерять. А
затем на смену им придут сотни теоретиков, объясняющих почему это
происходит именно так, а не никак иначе, и утверждающих, что именно такой
феномен они, теоретики, предсказывали еще двадцать лет назад. А мне лично
достанется слава первооткрывателя, а также почет и уважение весьма узкого
круга специалистов.

Слава, почет, уважение? Да я что, отупел от радости !? Уже завтра мое имя
затеряется в толпе соавторов : заведующий лабораторией, пара местных
профессоров-теоретиков, руководитель Департамента и даже техник,
ремонтирующий наши вакуумные насосы. Так здесь принято и, в случае рядовой
работы, ничего плохого в этом нет - современная наука не делается
одиночками. Но эти пленки - мое Открытие. Мое, персональное. Мой труд, мое
упорство, мои аналитические способности. И я хочу превратить это открытие