"Алейхем Шолом. С ярмарки (с предисловиями автора и критиков)" - читать интересную книгу автора

специально для евреев, чтоб они могли поторговать и заработать кусок
хлеба. Маленький, совсем маленький городишко, но зато полный таких уди-
вительных историй и легенд, что они сами по себе могли бы составить це-
лую книгу. Я знаю, истории и легенды вы любите, это для вас, собственно,
главное... Но мы не можем ими заниматься, а должны строго придерживаться
рамок биографии и, как водится, обязаны прежде всего познакомить вас с
родителями героя, с его отцом и матерью. И будьте довольны, что я начи-
наю сразу с отца и матери, а не с прадедушки и прапрадедушки, как это
делают другие биографы.

3
ОТЕЦ И МАТЬ

Воронковский богач и его разнообразные доходы.-Орава ребят.-Служанка
Фрума властвует над нами.-Герой биографии-пересмешник и сорванец

Высокий человек с вечно озабоченным лицом, с широким, белым лбом, из-
резанным морщинами, с редкой смеющейся бородкой; человек почтенный и бо-
гомольный, знаток талмуда, библии и древнееврейского языка, приверженец
тальненского чудотворца и почитатель Maпy *, Слонимского и Цедербаума *,
арбитр и советчик, отличающийся пытливым умом, шахматист, человек, знаю-
щий толк в жемчуге и брильянтах,-вот верный портрет отца нашего героя -
реб Нохума Вевикова, который считался самым крупным богачом в городе.
Трудно сказать, каким состоянием мог, собственно, обладать такой бо-
гач, но дел у него было бесчисленное множество. Он был арендатором, пос-
тавлял свеклу на завод, держал земскую почту, торговал зерном, грузил
берлины на Днепре, рубил лес, ставил скот на жмых. Однако кормил семью
"мануфактурный магазин". Впрочем, это только одно название "мануфактур-
ный магазин". Там была и галантерея, и бакалея, и овес, и сено, и домаш-
ние лекарства для крестьян и крестьянок, и скобяные товары.
Магазином отец не занимался. Здесь хозяйкой была мать-женщина делови-
тая, проворная, исключительно строгая со своими детьми. А детей было не-
мало,-черноволосых, белокурых, рыжих,-больше дюжины, самых различных
возрастов.
С детьми здесь особенно не носились, никто о них не мечтал; если бы
они, не дай бог, и не явились на свет, то беда была бы тоже невелика. Но
раз они уже есть, то тем лучше - кому они мешают! Пусть живут долгие го-
ды!.. Кому удавалось выкарабкаться из оспы, кори и всех прочих напастей
детского возраста, тот вырастал и отправлялся в хедер, сначала к Но-
те-Лейбу-учителю для малышей, затем к учителю талмуда-Зораху. А кто не
мог устоять против тысячеглазого ангела смерти, высматривающего младен-
цев,- тот отправлялся в свой срок туда, откуда не возвращаются. Тогда в
доме справляли семидневный траур-завешивали зеркала, отец с матерью сни-
мали ботинки, садились на пол и долго плакали... пока не переставали;
затем произносили установленное: "Бог дал-бог взял", вытирали глаза,
вставали с пола и забывали... Да иначе не могло быть в этой сутолоке, на
этой ярмарке, где толкалось больше дюжины ребят, из которых старший, с
пробивающейся бородкой, уже женился, а младшего еще не отняли от груди.
Большим искусством со стороны матери было вырастить эту ораву и спра-
виться со всеми детскими болезнями. В обычное время на ребят сыпались