"Алейхем Шолом. С ярмарки (с предисловиями автора и критиков)" - читать интересную книгу автора

во домов, крытых жестью, тротуары на улицах, белые церкви с зелеными
колпаками и золотыми крестами, магазины в каменных домах, горы арбузов и
дынь, бесконечное множество яблок и груш, которые свалены прямо на зем-
лю, солдат, марширующих по улицам, и тому подобные чудеса!
С той поры Пинеле и Шолом стали самыми закадычными друзьями, и ни для
кого отъезд Шимеле не был таким ударом, как для Шолома. Ему не только
было завидно, но и больно расставаться с товарищем, полюбившимся ему не
меньше прежних друзей, о которых мы говорили.
В последний момент перед прощанием счастливый Пинеле, наряженный,
причесанный, засунув руки в карманы, стал издеваться над Воронкой: "Что
такое Воронка? Глушь, дыра, деревня, хуже деревни! А люди здесь бедняки,
попрошайки, нищие из нищих. Глупенький, один Эфроси в Одессе имеет
больше, чем все воронковцы и воронковские богачи вместе взятые".
Потом Пинеле стал расписывать величие его семьи, как они покатят в
своих повозках-пыль столбом! И наездятся же они! А что будет, когда они
вкатят в Одессу! Самые важные люди выйдут им навстречу с приветствиями,
со свежими калачами, с жареными утками и хорошей вишневкой. И сам Эфроси
будет среди них...
- Кто же этот Эфроси?-спрашивает Шолом.
- Ты не знаешь Эфроси?-отвечает Пинеле тоном взрослого.-Эфроси-это
наш родственник со стороны матери, богач, магнат, миллионщик! Я ведь те-
бе уже сказал, глупенький, что в одном кармане у Эфроси больше денег,
чем у всех здешних жителей вместе с их богачами. Можешь себе предста-
вить, как он богат, если выезжает на шести лошадях цугом, а впереди ска-
чет верховой. Одет Эфроси с ног до головы в шелк и в бархат, и два тулу-
па у него: один енотовый, а другой из норки. Даже в будни он ест только
калачи и жареных уток и запивает их лучшей вишневкой.
- Что же вы там будете делать, в Одессе? - спрашивает Шолом и глотает
слюну при мысли о жареных утках и доброй вишневке.
- Как что будем делать? Что делают все в Одессе?! Чем занимается Эф-
роси?! У Эфроси амбары с пшеницей, и у папы будут амбары с пшени-
цей,-серьезно и уверенно отвечает ему Пинеле.- У Эфроси контора со слу-
жащими, и у папы будет контора со служащими. А деньги-деньги будут сами
сыпаться в карманы. Шутка ли, Одесса!
И Пинеле стал снова рассказывать о величии Эфроси и о красоте Одессы,
о ее трехэтажных домах. "...Дурачок, наш город против Одессы, как бы те-
бе сказать, ну, как муха против церкви или муравей против слона".
Можно было подумать, что Пинеле был там и видел все собственными гла-
зами. А приятель глядел ему в рот, жадно глотал каждое слово и бесконеч-
но завидовал. Одно только казалось ему странным, и он не постеснялся
спросить об этом Пинеле: если Одесса такой прекрасный город и миллионщик
Эфроси-их родственник, чего же они ждали? Почему не уехали туда
раньше?.. На это Пинеле недолго думая ответил:
- Глупенький, ты и в самом деле вообразил, что он нам родственник
совсем близкий-дядя, скажем, двоюродный брат или сват? Ничего подобного!
Дальний родственник! Седьмая вода на киселе! Видишь ли, они оба, то есть
Эфроси и моя мама, из одного города, из Межеричек. Мать моей мамы из Ме-
жеричек и отец Эфроси, говорят, тоже был родом из Межеричек...
Нельзя сказать, что Пинеле дал исчерпывающий ответ на вопрос Шолома.
Но товарищи продолжали беседовать и так заговорились об Одессе, о важном