"Алейхем Шолом. С ярмарки (с предисловиями автора и критиков)" - читать интересную книгу автора

же приняли в старшую группу. Новый раввин, испытав его в Пятикнижии и в
толкованиях к нему, потрепал Шолома по щеке и сказал: "Молодец парниш-
ка". Отцу же он заявил, что грешно держать такого малого на сухой биб-
лии, нужно засадить его за талмуд *. "Ничего, ему не повредит!"
Отец, понятно, был весьма горд этим, но малый радовался не столько
талмуду, сколько тому, что сидит вместе со старшими. Он важничал и зади-
рал нос.
Реб Хаим, раввин из Ракитного, приехал не один, с ним было два сына.
Первый, Авремл, уже женатый молодой человек с большим кадыком, обладал
хорошим голосом и умел петь у аналоя; у второго, Меера, тоже был прият-
ный голосок и большой кадык, но что касается учения-не голова, а кочан
капусты. Впрочем, он был не столько туп, как большой бездельник. С
ним-то вскоре и подружился наш Шолом. Мальчик из Ракитного, да еще сын
раввина, - это ведь не шутка! К тому же Меер обладал талантом: он пел
песенки, да еще какие! Однако был у него и недостаток-свойство настояще-
го артиста: он не любил петь бесплатно. Хотите слушать пение-будьте лю-
безны, платите! По грошу за песню. Нет денег-и яблоко сойдет, по нужде-и
пол-яблока, несколько слив, кусок конфеты-только не бесплатно! Зато пел
он такие песни, таким чудесным голосом и с таким чувством,-честное сло-
во, куда там Собинову, Карузо, Шаляпину, Сироте * и всем прочим знамени-
тостям!

Выхожу я па Виленскую улицу,
Слышу крик и шум,
Ох, ох,
Плач и вздох!..

Мальчишки слушали, изумлялись, таяли от удовольствия - а он хоть бы
что! Настоящий Иоселе-соловей. А как он пел молитвы! Однажды, когда учи-
тель, отец его, раввин реб Хаим вышел на минутку из комнаты, Меер стал
лицом к стене, накинул на себя вместо талеса скатерть и, ухватившись ру-
кой за кадык, совсем как кантор, начал выкрикивать скороговоркой слова
молитвы "Царь всевышний восседает", а затем закончил во весь голос:
"Именем бога воззвал!" Тут-то и появился учитель:
- Это что за канторские штучки? А ну-ка, выродок, ложись на скамейку,
вот так!..
И началась экзекуция.
Но Меер из Медведевки отличался не только в пении, у него была еще
одна страсть-представлять, играть комедии. Он изображал "Продажу Иосифа"
*, "Исход из Египта", "Десять казней", "Пророк Моисей со скрижалями" и
тому подобное.
Вот он босой, с подвернутыми штанами, заткнув кухонный нож за отцовс-
кий кушак, изображает разбойника с большущей дубиной в руке. А глаза!
Господи создатель-совсем как у разбойника! А Шолом играл бедного еврея.
Опираясь на толстую палку с заменяющей горб подушкой на спине, в шапке,
вывернутой наизнанку, пошел он, бедняга, просить милостыню и заблудился
в лесу. Лес-это ребята. И Шолом-нищий ходит между деревьями, опираясь на
свою палку, ищет дорогу и встречается с разбойником - Меером. Разбойник
выхватывает из-за кушака нож и подступает к нему, распевая по-русски.