"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу авторапастухи грубо покрикивали на замечтавшихся и замедливших ход коров.
Папиш-Деревенский уже суетился вокруг лошадиного загона, чертыхаясь в полный голос, однако счастливая парочка ни на что не реагировала. Их глаза были подернуты туманом любви, чресла истекали, а в обычный лошадиный запах, царивший тут, вплелись новые оттенки. - И это тебя он послал за конем?! - взбеленился Папиш-Деревенский. - Рабинович что, больной на голову? Доверить такое ребенку! - Он доит, - ответил я. - Ах, он до-о-ит... - издевательски протянул Папиш. - Так я бы тоже не отказался сейчас подоить! - Он нарочно говорил громко, чтобы сказанное долетело до нашего двора и до ушей Рабиновича. Я зашел в загон. - А ну-ка быстро выходи оттуда! - уже с испугом заголосил Папиш-Деревенский. - Это очень опасно, когда они... Но я уже занес над конем уздечку и произнес магическое заклинание: - Иди-иди-иди-иди... Конь приблизился ко мне и даже позволил надеть на себя уздечку. - Сейчас он взбесится! - завопил Папиш. - Немедленно перестань! Как только мы покинули загон, кобыла издала тонкое ржание, конь остановился как вкопанный и отбросил меня в сторону. Его вытаращенные глаза налились кровью, а из глубин груди вырвался оглушительный храп. - Брось повод, Зейде! - орал что есть мочи Папиш-Деревенский. - Брось и откатывайся в сторону! Но я не слушал его и продолжал сжимать уздечку в руках. Неожиданно конь встал на дыбы, повод натянулся до предела и я упал навзничь, больно поднимая облака пыли, за которыми я вдруг разглядел Ангела Смерти с записной книжкой в руках, пристально разглядывавшего меня. - Как тебя зовут? - поинтересовался он. - Зейде, - ответил я, не выпуская повода из рук. Ангел Смерти удивленно отпрянул, будто получил невидимую пощечину. Нахмурившись, он полистал в записной книжке. - Зейде? - в его голосе слышались гневные нотки. - С каких это пор маленьких мальчиков называют Зейде? Мое тело сотрясалось от рывков и ударов, жуткие передние подковы свистели у моих ушей, подобно кинжалам, выпущенным из рук циркового артиста, уверенного в собственной меткости и в безопасности своей возлюбленной с завязанными глазами. Моей руке, цеплявшейся за повод, грозило быть выдернутой из плеча, острые камни нещадно царапали кожу, но в душе моей царили спокойствие и уверенность. - Зейде, - снова и снова повторял я. - Меня зовут Зейде. Ангел Смерти, окруженный белым сиянием, послюнявил свой химический карандаш, делая какие-то пометки в записной книжке, и удалился прочь, скрипя зубами от досады и шипя от злости. Призывы на помощь и громкие вопли Папиша-Деревенского заставили Рабиновича поторопиться ко мне на помощь. Неуклюже подпрыгивая, он быстро преодолел расстояние метров в двадцать, пролегшее между нашими дворами. Картину, открывшуюся моему взору, я не забуду до конца своих дней. Левой рукой Рабинович ухватился за узду и, притянув голову коня до |
|
|