"Варлам Шаламов. Рассказы 30-х годов" - читать интересную книгу автора

- Где тут Волоховы живут?
- Тут полсела Волоховых...
- Дом с красной крышей, баили...
- Тут полсела с красной крышей...
Обиженная Анна Власьевна с трудом добралась до своей избы: изба была
почти в середине "порядка", а не с краю, как раньше. Дверь закрыта - хозяева
в поле. Анна Власьевна зажмурила глаза, нащупала щеколду, отворила. Вошла,
оглянулась: кровать была совсем такая, как думала Анна Власьевна, а вот
комод - нет: лак подался и замки какие-то легкие. Подошла к зеркалу, поджала
губы: от годов-то никуда не уйдешь. А нет: старенькая, а румяная.
Анна Власьевна повернулась, открыла ящик комода и обомлела: кружево
"пава и древо", того самого хитрейшего узора, что когда-то сгубил глаза Анны
Власьевны, что выплела она теперь в Москве артели в подарок, - было сложено
в ящике комода аккуратными стопочками, приготовлен к сдаче.
Анна Власьевна охнула:
- Маманя, маманя, - испуганные дочери стояли в дверях...
- Чье плетение? - строго спросила старуха.
- Поздравствуемся, маманя...
- Чье плетение? - под ногой Анны Власьевны скрипнула половица.
- Наше, маманя... Мы с Шуркой...
Старая кружевница улыбнулась.
- Такую красоту выплесть... Молодцы, бабы. Нет, не угаснет наш род...
Скрыли от старухи уменье свое... Гордость мою кружевную хранили...
Анна Власьевна заплакала. Вытерла глаза маленькими кулачками, развязала
дорожный узелок и достала свое плетенье. Взяла из комода работу дочерей,
подошла к окну, сравнила...
- Я еще елку с оленем составить могу, - тихо сказала Анна Власьевна.

Маяковский разговаривает с читателем

Маяковского слышали, видели десятки тысяч людей. В заводских клубах, в
дворцах культуры, в студенческих аудиториях Маяковский разговаривал со своим
читателем. "На сотни эстрад бросает меня, на тысячи глаз молодежи".
Этот "разговор с читателем" в жизни и творчестве Маяковского занимает
очень большое место. Между тем, в том, что написано о Маяковском, именно эта
сторона его жизни почему-то остается в тени. За исключением Л. Кассиля ("На
капитанском мостике" в "Альманахе о Маяковском"), никто не рассказал о
"разговоре с читателем". Известно, что Маяковский хотел написать книгу о
записках, подаваемых читателями во время выступлений поэта, хранил эти
записки, сортировал. Книга осталась ненаписанной.
В прошлом году я сделал попытку записать кажущееся мне наиболее
интересным из виденного и слышанного. Это мелочи, штрихи - на большее записи
и не претендуют. За исключением первого факта, который рассказан мне бывшим
работником Наркомпроса, все остальное я видел и слышал сам.

* * *

1922 г. Заседание в Наркомпросе по плакатам для азбуки - азбуки
взрослых. Собраны лингвисты, почтенные, седовласые профессора в тяжелых
золотых очках. Здесь же недоуменно пожимающий плечами Маяковский.