"Варлам Шаламов. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Ворисгофера.
И кто-то незримый, скрытый в полках, сказал громко:
- Да! Да! Ворисгофер воспитывает характер. Я осторожно взял
Ворисгофера.
- А еще?

- Пока все. Через две недели прочтешь, не спеша. Запишешь содержание и
расскажешь мне - или вот Николаю Ивановичу - если меня дома не будет. -
Перст седой дамы был устремлен в сторону незримого в книжных полках.
Надо ли говорить, что я не был больше в этой общественной библиотеке.
Мой классный наставник Ельцов, оставивший в то время школу и ставший
директором Вологодской Центральной библиотеки - дал мне билет в читальный
зал и абонемент, и я читал там запоем все свободное время.

Берданка

Мне исполнилось десять лет. По семейной традиции мальчику в этот день
дарилось ружье - не тулка, не венская централка или бескурковое немецкое, а
первое ружье: русская берданка шестнадцатого калибра.
Но я, который на все охоты ездил с величайшим неудовольствием и, к
позору всей семьи - и мужчин и женщин, не умел стрелять, - как я приму этот
подарок.
- Отец хочет тебе на день рождения подарить берданку, собственное
ружье, - сказала мама.
- Мне не надо ружья, - сказал я угрюмо. Все замолчали.
Отец, которого эта обидная неожиданность тревожила недолго, уже нашел
официальный выход, вполне "паблисити".
- Хорошо. Мы будем совершать подвиги, а ты - их описывать. Договоримся.
- Договоримся, - сказал я. Самое главное, чтобы отстали насчет ружья, а
подарка, может быть, и не надо никакого.
В раннем детстве мне дарили игрушки - мечи, кинжалы, пистолеты, которые
мне не нравились, оловянные солдатики.
Лисичка, меховая лисичка с поющей пружинкой и плюшевый медведь - много
лет хранил я их в своих вещах.
Но уже давно я хранил в своем волшебном ящике множество бумажек от
конфет, - портреты генералов - Рузcкий, Брусилов, Иванов, Алексеев, Козьма
Крючков, повторенные тысячей конфетных зеркал, - все это не имело для меня
никакого значения. Это мог быть и Толстой. Тарас Бульба и Андрей Болконский,
и Пьер Безухов, и Симурден из "Девяносто третьего года" Гюго. Я разыгрывал в
лицах все пьесы, все романы, все повести которые я прочел, все кинокартины,
которые я просмотрел. И родители не могли бы мне сделать подарка лучше.
Я разыгрывал сцены из Библии, весь этот набор картинок, сложенных
конвертиком конфетных обложек - это и был мой волшебный мир, о котором не
знали родители.
Любой прочитанный роман я должен был проиграть - один, шепотом.
Никто этого не знал и не узнал никогда.
Для этой Аргонды не нужно было даже одиночества.
А из игрушек - лисичка и медвежонок. А теперь берданка, чтобы
перестрелять своих прежних друзей.
И "Детство Темы" Гарина я тоже проиграл своими конфетными бумажками и