"Варлам Шаламов. Вишера" - читать интересную книгу авторазаведующим гаражом. Его арест и прошлые подвиги описывала "Правда".
Я знал Майеровского хорошо. Он был грамотен и получил кое-какое образование. Родной брат его, как говорили, был одним из видных работников ОГПУ. Черноволосый, лет тридцати, Майеровский работал дневальным в одной из лагерных рот. Был любитель поговорить о прочитанных книжках и художник неплохой, очень способный акварелист. Все, что рисовал - а он рисовал много, - было порнографического содержания. У меня был даже от него подарок -- акварель на промокательной толстой бумаге, Майеровский подарил ее вместе с рамочкой, снабженной занавеской, но однажды, вернувшись домой, я не нашел под занавеской картины - кто-то взял на память. В самом конце двадцать девятого года Майеровский был арестован и послан в ШИЗО за подделку собственноручных записок Ивана Гавриловича Филиппова в магазин на вино. Магазин был общий - для вольных и заключенных. Старику Филиппову был предъявлен магазинный счет на какое-то несусветное количество самого дорогого вина, которое было выдано магазином по запискам Филиппова. Филиппов, тяжелый сердечный больной, и капли вина не пил, а в магазин посылал только в одно из воскресений - за вином для гостей. Но еще до того, как началось следствие, Филиппов потребовал к себе "свои" записки из магазина. - Все мои, - сказал он, внимательно пересмотрев бумажки.- Выпустите Майеровского. Клуба в лагере не было (клубная деятельность началась с "перековки"), и каждый вечер, незадолго до отбоя, жаждущие "хавать культуру" собирались возле третьей роты, где жил Пименов, уже пожилой блатарь. Он долго себя упрашивать не заставлял и пел приятным тенорком "Соловецкое": Мы приезда комиссии ждем... и многое другое, сложенное тут же, на Вишере. Он был импровизатор, частушечник, лагерный Гомер, творец эпоса. "Классическое" пение исполнялось тоже блатарем, помоложе Пименова. Фамилия его была Рахманов. Помню я ночку осеннюю, темную - В легких санях мы неслися втроем...- и прочая блатная классика. Пел Рахманов и "фраерские" песни - "Кочегара", "Подружку". Тенор у него был отличный, толпа всегда собиралась возле завалинки, где напевал Рахманов. В хорошую погоду пели чуть ли не каждый день и только блатные. Перековка и все, что стоит за словом "Беломорканал", еще не нашло себе правильной оценки ни со стороны юристов, ни со стороны писателей. Перековка - не только яркий пример догмы мертвого теоретического построения (чудодейственное воспитание трудом, благотворное влияние среды и т. д., по политграмоте Коваленко), в жертву которому приносились жизни и души людей. Начальники-практики давно знают цену этой перековке. Это и яркий пример лицемерия, призванного скрыть далеко идущие цели. Перековка ворами была разгадана с первого дня. Проценты перековывания были не большими, чем обычный процент "завязавших", "сук" и т. д. Воровские кадры были не только сохранены, но небывалым образом |
|
|