"Михаил Шалаев. Владыка вод" - читать интересную книгу автора

жалование на десятку - объемистый кошель с тысячей монет.
Отыскав свободное место, чтобы расположиться, он приказал притащить
пару подходящих камней для очага и сходить на ручей за водой, а сам
занялся дележкой: стал раскладывать монеты на десять равных кучек. Это
отняло много времени, потому что Дрын часто сбивался, но все терпеливо
ждали. Завершив, Дрын построил десятку и раздал каждому его долю, после
чего прошелся вдоль шеренги и объявил, что с этого момента они считаются
поступившими на службу и всякая самовольная отлучка из полкового стана
будет считаться дезертирством и караться по закону военного времени.
Вопросы есть? Разойдись!
Остаток дня ушел на приготовление бараньей похлебки с овощами и
подгонку снаряжения. Смелу досталась великоватая куртка, но он надел ее
поверх рубахи, подпоясался - получилось нормально.
После ужина посидел у костра, слушая разговоры новых товарищей: все
они, кроме него, оказались горожанами и были кто хуже, кто лучше знакомы.
Наверное, поэтому они разбились на ночлег по двое - по трое, а он остался
один. Ну и ладно. Смел подложил под голову заплечный мешок, закутался в
одеяло и быстро и крепко заснул.


За утренней кашей веселый долговязый парень с хитроватыми глазами по
имени Посошок, выделявшийся в их десятке осведомленностью и
пронырливостью, рассказал, что вчера в городе случилась смешная вещь.
Когда пушку стали вывозить, недалеко от площади на одном перекрестке
телега застряла: там углом выпирала какая-то лавка. Доминат, недолго
думая, приказал тот угол снести. Дело-то было ночью - лавочник с хозяйкой
выскочили, в чем спали, а у них уже чуть не пол дома разобрали...
Посмеялись. Смел спросил - а где сейчас пушка? Впереди, - отвечал
Посошок, - ее тихо везут, мы быстро догоним. Потому и не спешим. И тут,
будто торопясь опровергнуть его слова, боевая труба заиграла "в поход
выходи". Сержант Дрын приказал готовиться выступать и убежал получать
указания.
Скоро выступили. Дорога была хорошо укатана, шлось легко. Правда,
Смелу досталось нести чайное ведро - ноша не тяжелая, но надоедливая, и он
без конца перекладывал его из руки в руку. Здесь ничего, - говорили
знающие мужики, - а вот завтра до болот дойдем - там только держись...
Шли вольно. Не то, чтобы вразброд, нет - десятки держались кучно,
впереди сержанты. Но шагали все кто как хотел. Ничего особенного в тот
день не было: уплывали и отступали назад леса - то почаще, то пореже, то
открываясь полянами. И приходило Смелу в голову, что будто и не на войну
они идут, а так - гуляют на свежем воздухе, будто и не им придется через
два-три дня умирать на поле от ран. И возникала глупая уверенность, что
битвы не будет, что случится нечто такое... ну, словом, случится нечто - и
не допустит кровопролития, заставит опомниться человеков, готовых крушить
железом живую плоть. Смел мотал головой, отгоняя наваждение, и
оглядывался: неохватная глазом вереница людей текла по лесной дороге
медленно, но неотвратимо. В этом потоке крылась слепая упорная сила, и
одно лишь могло остановить ее: такая же сила, только встречная. Но не
могло это движение продолжаться вечно. А значит, встреча состоится...
Да, ничего особенного в тот день не было. Только Смел долго не мог