"Михаил Шалаев. Владыка вод" - читать интересную книгу автора

зверя. Волк встал, сделал пару шагов к нему (сердце у Последыша
остановилось) и снова принялся чухаться, сгорбив спину и завернув назад
шею.
Последыш все так же, гусиным шагом, задом наперед сполз по ложбинке и
только тут выпрямился. Волк сидел на склоне в призрачно-белых наплывах
тумана, желтые глаза его глядели на пришельца сверху вниз умно и
насмешливо. У Последыша отлегло: он почему-то подумал, что волк его не
тронет. Последыш пошел вниз, сначала не торопясь и часто оглядываясь,
потом все быстрее и, уже совсем запыхавшись, взбежал на гребень, где
начинался лес. Здесь Последыш остановился, оглянулся. Все так же полз и
колыхался по Волчьим увалам белый туман, лоснились осклизлые валуны,
торчали лиственницы и висела сизая пелена. Место, где был, Последыш
определить не смог и волка - своего голубого волка - нигде не увидел.
Голубые волки родятся редко, случайно - когда встретятся снежный волк
и лесная волчица. Наоборот не бывает. Эти мощные, свирепые звери обычно
ходят в вожаках, водят стаи, и об их благородстве охотники рассказывают
чудеса.


На площади было многолюдно, сутолочно. Сюда собрались доброхоты, а с
ними - знакомые, родственники и просто бездельные ротозеи. Уже отмечали
прибывших, разбивали их на десятки и десятками же отправляли за город, в
полковой стан.
Но больше всего сутолоки было у пушки. Над ней возвели высоченные
козлы, всю обвязали канатами - готовились снять с постамента. Тут же
стояла и кряжистая, небывалой ширины телега, на коей пушку подразумевалось
везти. Зачем? - подивился Смел. - Ведь пушка сама на колесах... Однако
этот вопрос никого более не занимал: плотники что-то пилили, били гвозди,
перебрасывали через козлы канаты - словом, были страшно деловиты и заняты;
распорядитель работ, бравый усатый капитан бегал и ругался, то тыча
куда-то указательным пальцем, то грозя кому-то кулаком; зеваки вокруг
давали советы и всем мешали.
Смел потолкался, поглядел - и пошел отмечаться. Его записали в
очередную десятку под начало некоего сержанта Дрына. Тот, действительно,
худ был и длинен как палка, да вдобавок непереносимо важничал: на всех
записавшихся доброхотов сержантов не набралось, и нескольких, в том числе
и его, произвели прямо вчера. Серо-синяя форма на нем стояла колом,
новенькие нашивки красной меди на щуплой груди тускло поблескивали.
Нескладно поводя протяжными хваталками и досадливо цыкая на бестолковость
новобранцев, он построил их по росту (Смел оказался последним), дал
команду "напра-а... во!", обозвал повернувшихся налево недотырками и повел
десятку в полковой стан.
Стан раскинули в редколесье недалеко за старым карьером. Начинался он
четырьмя телегами, с которых сержанты получали все потребное для своих
десяток: с первой - походные одеяла из грубой овечьей шерсти и просторные
заплечные мешки; со второй - еду на четыре дня, котел для готовки и ведро
для чая; с третьей - оружие и снаряжение латников, то есть короткий меч с
небольшим овальным щитом, тяжелый метательный нож, кожаную
куртку-безрукавку, обшитую медными бляхами и такие же поножи со шнуровкой
для защиты бедер. И только с четвертой сержант Дрын получил, наконец,