"Михаил Шалаев. Владыка вод" - читать интересную книгу автора и, видимо, еще не будет долго.
Тогда он стал ругаться в мать и в честь. Я слушал, слушал... Так и не дослушал - спросил: "Да у тебя душа-то - есть?" Сказал он: "Есть", - и выругался в душу. - Вот и все, что получилось, - виновато вздохнул Поэт, разведя руками, когда понял, что Верен дочитал до конца. - Всю ночь просидел... гм... почти. А потом тоже наотрез отказался от денег. Стихи Верена позабавили, и в целом понравились. Но он так и не понял - что же такое душа, и как разглядеть ее в кромешных потемках тела. ТРЕЩИНКА (ПУШКА СТАРОГО ФЕЛЬДМАРШАЛА) На пустыре за пороховым сараем, где ходить не разрешается, играли в звон. Последыш Лабаст, кидая с черты, попал прямо в горку и разорил казну, а косоглазый гаденыш Хорек, поставивший на кон свою единственную монету, вылетел из игры, так и не вступив. Все было честно, не придерешься, но не таков был Хорек, чтобы промолчать. Он ощерил зубы, мелкие и острые, поддернул старые отцовы штаны и, глядя ненавистно на Последыша, собирающего с земли монеты, процедил: С этой дурацкой подначки всегда и неизбежно начиналась драка. А как еще ответишь на обидную бессмыслицу, если и сам не знаешь, о чем речь? Ладно - шапка, тут догадаться нетрудно: есть у прадеда форменная шапка из голубого волка, одна на все Поречье. Потому что и фельдмаршал всего один. Но при чем тут три головы? Что он, змей морской, что ли? Эх... Последыш вздохнул, потуже затянул подшитый к поясу карман, чтобы не потерять в драке выигрыш, выпрямился. Потом повернулся к Хорьку и нехотя, без особого интереса ткнул ему кулаком в сопатку. Тот отскочил, схватившись за нос, завертел головой по сторонам: "Видели? Он сам первый начал!" За хилого Хорька вступился толстый туповатый переросток Мешок Брюхо, следом - Бородок и Вороток, два брата-оборвыша с Потрошки. Всем было досадно, что Последыш своим метким броском не дал поиграть. Когда ему удалось вырваться и задать деру, одно ухо уже горело огнем, саднили разбитые губы, ныла левая скула - быть синяку. Всегда так: навалятся кучей - и рады. Ноги понесли Последыша в порт, где был у него излюбленный уголок, загороженный от мира высокой кладкой бревен и грудами строительного камня. Здесь не мешали чужие глаза, мирно пахло смолистым деревом, мельтешили на меляке мальки. Здесь можно было умыться и посидеть на коряжине, переживая обиду. Здесь и нашел его Смел. Нет, он никого не искал. Но Верен шлялся по философам и поэтам, Сметлив целыми днями пропадал с Цыганочкой, заявляясь только к ночи, а |
|
|