"Федор Шахмагонов. Парадоксы Смутного времени " - читать интересную книгу автора

на московский престол стало одной из самых запутанных тайн в истории, одной
из самых болезненных точек, к которой историография и по сей день
прикасается с непонятной опаской. Устранив Лжедмитрия, на русский престол
взошел клятвопреступник, превзошедший своей подлостью всех государей
средневековья. Князь Василий как бы завершил давний спор своего рода
суздальских князей с домом государей московских. Этот спор был начат
предательством его далеких предков: они мешали Дмитрию Донскому в его борьбе
за освобождение русской земли от ордынского ига, привели Тохтамыша к Москве
и открыли ему ворота города клятвопреступлением.
Василий Шуйский сначала целовал крест освященному собору в том, что
царевич Дмитрий 15 мая 1591 года "набрушился на нож" и его "не стало судом
божиим". Когда Лжедмитрий во главе войска и казачьих таборов подходил к
Москве, Василий Шуйский целовал крест московскому люду на Лобном месте, что
идет истинный сын Иоанна Грозного, углицкий царевич Дмитрий. Убив
Лжедмитрия, Шуйский целовал крест, что царствовал под именем Дмитрия не сын
Грозного, а монах-расстрига Гришка Отрепьев, царевич же был убит по
повелению Бориса Годунова.
В большей степени самозванец, чем его предшественник, Василий Шуйский
стоял у истока тайны, он прикрыл ее своей тяжелой и мрачной фигурой, а тех,
кто мог что-либо знать, заставил молчать силой, обманом, подкупом и
клятвопреступлением.


II

Мой интерес к эпохе Смутного времени тесно переплетался в моем сознании
с работой над романом "Ликуя и скорбя" о Куликовской победе. На Куликовом
поле, в жестокой сече решалось: "Быть или не быть русскому народу?" В начале
XVII века опять столь же остро встал вопрос, исчезнуть ли русскому корню в
пучине внутренних смут, не увлекут ли его в бездонную пропасть самозванцы,
один за другим захватывающие власть, устоит ли русская государственность под
натиском внешних врагов?
Куликовская пора, несмотря на то, что она насыщена крупными событиями,-
пора молчаливая. Скупы и лаконичны летописи, почти нет свидетельств
современников. "Сказания о Мамаевом побоище", "Задонщина", несколько
документов, несколько памятников зодчества, пожалуй, самое яркое - это
памятники искусства: работы Феофана Грека, Даниила Черного, Прохора с
Городца и Андрея Рублева.
Смутное время говорливо. Летописи, свидетельства современников русских
и иноземцев, воспоминания очевидцев и участников событий, публицистические
повествования, обилие документов, донесения лазутчиков, донесения и отчеты
агентов ордена иезуитов, переписка европейских и русских дипломатов.
В череде стремительно сменяющихся драматических событий,
апокалипсических злодейств, тут же и настигающих их возмездий, вторжений
иноземцев, в горниле вулканических извержений народного гнева - какие
раскрываются характеры! Какие вскипают страсти! Доблесть и предательство
выступают на сцену в крайних своих проявлениях, в одной личности порой
сливаются воедино и адская темень души, и ее горний всплески, мудрость и
глупость шествуют в обнимку.
Вильям Шекспир по свежим следам ставил в Лондоне трагедию "Леди