"Георгий Шах. О, марсиане! (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

Несколько секунд все сидели как завороженные. Потом Никодим кинулся к
окну, крикнул:
- У всех погас. Надо же, в такой момент!
Он пошел звонить на станцию, дознаваться, в чем дело. Хозяйка принесла
свечу. Компания начала приходить в себя.
- Поразительно, - сказал Звонский, - рассуждаем, рассуждаем, а когда
это наконец случается, не хотим поверить.
- Вы всерьез? - спросил Сарафаненко дрогнувшим голосом.
- А вы что, сами не видели? - вступился Дубилов. - Теперь они нам
покажут!
- Но, позвольте, марсианин ведь сказал, что у них нет дурных намерений,
- робко возразил Будушкин.
- Не будьте ослом, - грубо сказал Дубилов, - с добрым делом в чужой дом
тайком не пробираются.
- Я боюсь, Гена, я боюсь, - заплакала вдруг Лена, уткнувшись лицом в
плечо жениха. Ее стали успокаивать. Вбежал Лутохин и сообщил, что телефон
не работает, а света, насколько можно судить по поднявшемуся вокруг
переполоху, нет во всем городе.
- Не понимаю, чего мы сидим? - вскочил вдруг Дубилов.
- А что?
- Надо принимать меры.
- О чем вы? - спросил Будушкин.
- Среди нас марсиане. Их следует выловить, и без промедления.
- Как вы собираетесь это делать? - осведомился Звонский.
- Пока не знаю. Знаю, что надо браться тотчас.
- Тогда беритесь. Прямо здесь советую и начать. Вам ведь, без сомнения,
известно, чем пахнут марсиане? Помесь аммиака с шанелью.
- Почему вы, собственно, нервничаете? - холодно заметил Дубилов. - Если
вы не марсианин, так вам и бояться нечего.
- Это уж слишком! - взорвался поэт.
- Друзья, друзья, успокойтесь, прошу вас! - взывал Никодим. Звонский и
Дубилов стояли друг перед другом в позе изготовившихся к бою петухов.
Слесарь Гаврила Никитич готовился разнять, если все-таки начнут, во что
он, зная эту публику, в глубине души не верил. Жена Дубилова повисла на
своем муже, а Диада - на Звонском. Сарафаненко исчез. Будушкин с Леной
пробирались к выходу.



ДЕРЖИ МАРСИАНИНА!

Гражданин Гудаутов сошел с поезда дальнего следования и прошествовал в
вокзальный ресторан, пребывая в отличном расположении духа. Он с
энтузиазмом насвистывал популярную песенку "Грусть напрасна, потому что
жизнь прекрасна, если ты живешь и любишь как в последний раз". Слова эти
находили живейший отклик в его душе, поскольку Гудаутов действительно жил
каждый раз, как в последний. Во всяком случае, перед очередной отсидкой.
Гудаутова впервые назвали гражданином много лет назад, когда
председатель сельсовета вручил ему паспорт, а родня и местная
общественность сердечно поздравили с приобретением широкого круга