"Георгий Шах. Берегись, Наварра! (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

Гринвуд пропустил эту реплику мимо ушей, но тут рассердился Кирога:
- До чего ж вы упрямы, Лефер! Кому помешает, если ваш замечательный
аэропакет можно будет разобрать на полминуты быстрее? Ведь экстремальные
условия возникают у кого угодно, хотя бы у тех же космонавтов. Вообразите,
что работаете на них.
- Давайте не пререкаться, - призвал Малинин.
- Мне кажется, надо иметь в виду следующее, - назидательно заметил
Гринвуд. - Мы обязаны одинаково позаботиться как о сохранении жизни
путешественников во Времени, так и о неприкосновенности исторической
среды. Это аксиома. И обе задачи имеют одно решение. Чем лучше обеспечена
безопасность хрононавта, тем меньше у него необходимости пускать в дело
всевозможные защитные средства, если и не разрушающие среду, то
оставляющие на ней чувствительные отметины. Последствия подобной
беспечности могут сказаться не сразу, но, накапливаясь мало-помалу, они
способны в конце концов вызвать обвал, своего рода историоспазм, по типу
экоспазма, угрожавшего человечеству в конце XX века. Такая угроза тем
более реальна, что искажения, вызванные прямым вторжением в исторический
процесс, будут наслаиваться на искажения, причиненные косвенным
воздействием. Я имею в виду в первую очередь своекорыстное толкование
исторических фактов на потребу дня. Но не только это. Далеко не безобидны
и попытки заполнить белые пятна на карте прошлого посредством логической
дедукции. Поневоле основанные на абсолютизации неких общих принципов, они
игнорируют случайное, непредсказуемое начало, играющее столь важную роль в
развитии любых обществ. Теперь это доказано и материалами экспедиции на
обитаемые планеты Беты Центавра. В результате мы получаем суррогат истины
и, что еще хуже, привыкаем им пользоваться, забывая о его неполноценности.
"Эка его занесло", - подумал Малинин.
- Что из этого следует? - спросил он.
- Да, - поддержал Лефер, - я тоже не соображу, куда вы клоните.
- Мне казалось, что я говорю достаточно популярно. Во всяком случае,
моим студентам разъяснять это не приходится. - Гринвуд встал и начал
расхаживать по холлу, продолжая ораторствовать: - Из сказанного вытекает,
что надо прежде всего очистить историю от домыслов...
- Боюсь, в ней мало что останется, - пробормотал Кирога.
- И притом самое скучное, - отозвался Лефер.
- Очистить историю от домыслов, а не добавлять к ним новые сказочки. Мы
с вами обязаны принять все сообщения Ольсена за рабочую гипотезу и
критически оценить каждый бит добытой им информации...
- Так бы сразу и сказали, - вставил Малинин.
- Критически оценить каждый бит добытой им информации, - повторил
Гринвуд, не позволяя отобрать у себя трибуну. - При таком подходе мы
сталкиваемся с множеством очевидных несуразностей и просто темных мест. К
первым следует отнести, например, упоминание Генрихом "книжонки некоего
голландца". Нет сомнений, что имеется в виду знаменитый трактат Гуго
Гроция "О праве войны и мира", увидевший свет в 1625 году, то есть через
пятнадцать лет после убийства Генриха. Не стану говорить о других, менее
бросающихся в глаза неточностях - лучше оставить их до подробного
историографического анализа.
- Прошу вас, Гринвуд, перестаньте ходить, я больше не в состоянии
ворочать за вами шеей! - взмолился Лефер.