"Георгий Шах. Если бы ее не уничтожили... (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

- две тысячи лет назад: делали насыпь, втаскивали обвитую канатами
колонну, подгоняли к месту, ставили на попа. Если нужен был следующий ряд,
насыпали холм, втаскивали колонну...
И вот теперь на одной площадке почти одновременно вели монтаж люди и
огненная машина. Тысяча рабов, подгоняемых надсмотрщиками, в едином порыве
напрягали мускулы. Здесь нельзя было использовать ни буйволов, ни лошадей,
ибо животные могли прийти в возбуждение, понести, погубить все дело.
Локоть за локтем ползла красавица колонна к месту, где ей предстояло
стоять тысячелетиями. Потом наступали ответственные часы подъема, которые
растягивались на сутки. Люди падали от изнеможения или под ударами бича,
давили друг друга или сгорали под солнечными лучами.
Свою первую колонну огненная машина с помощью высотной башни и системы
блоков поставила на место за неделю, вторую - за три дня. Третью Гелиобал
не без самодовольства пообещал поставить за день. Он и его команда
начинали приобретать сноровку в управлении двигателем.
Чем больше инженер общался с финикийцем, тем большим проникался к нему
уважением. Выросший в крестьянской семье и не получивший никакого
образования, Гелиобал тем не менее был весьма интересным собеседником.
Ясный и глубокий природный ум позволял ему быстро схватывать суть вещей, а
во всем, что касается техники, он обладал к тому же интуитивным даром
находить неожиданные решения. Изобретательство было его стихией, едва ли
не каждый день он придумывал какие-то новшества, без устали
совершенствовал различные узлы своего механического создания либо вдруг
поражал воображение инженера какой-нибудь фантастической и заманчивой
идеей вроде предложения приспособить к своему двигателю крылья и повторить
полет легендарного Икара. "Ты слишком тяжел", - отшутился инженер, но
потом не раз возвращался мыслью к этому дерзкому замыслу.
В молодости Гелиобал, по его словам, отдал дань национальному призванию
финикийцев, проплавав несколько лет матросом на купеческом судне. Ему
удалось побывать в соседних странах, увиденное и услышанное в годы
странствий во многом возместило недостаток систематических знаний. Не чужд
он был истории, политике, искусству. Как-то раз после трудного дня, когда
они отпустили своих помощников и условились о задании на завтра,
изобретатель с горечью спросил, зачем римлянам понадобилось ставить храмы
там, где находился древний храм Ваала. Разве недостает места вокруг? И не
кажется ли инженеру, что в их интересах было бы создавать подобные
сооружения на своей земле, а не за морями-горами, где их надо защищать от
варваров и от песков пустыни?
Последнее замечание показалось инженеру дерзким, он чувствовал, что
следует осадить финикийца, но не решился, сам себя ругая за мягкотелость.
И постарался вложить все свое раздражение в ответ: потому что великий Рим
не знает границ, и там, где он стал своим победоносным сапогом, будет
стоять вечно; потому что римляне не только оказались более отважны и
искусны в бою, чем финикийцы, но и превзошли их своей культурой; потому,
что истинные боги утверждают себя, свергая богов ложных.
- И все же, - упрямо заметил Гелиобал, - разве непременно надо было
разрушать храм Ваала, чтобы возвести храм Юпитера?
Инженер смолчал. Позднее он попытался разобраться во всем этом. Замысел
проглядывал ясно: закрепить военную победу, раздавить финикиян духовно,
создать очаг распространения культа римских богов для всех расположенных