"Мариэтта Шагинян. Статьи из книги 'Литературный дневник' (1921-1923)" - читать интересную книгу автора

кажется, что эта маленькая, эллински-трезвая фокусная точка знаменует собой
какую-то организационную силу русского культурного сознания, перекидывающую
мост к другой светящейся точке, тоже единственной и неподвижной, - к
Пушкину. Тут, возле этого организующего фокуса, и возможно идейное
формирование. Все остальное, как бы стихийно ни раскалялось оно, какими бы
молниями ни било в нас, останется лишь приблизительностью, блужданием,
блудом... Нам, современникам, сравнение Блока с Пушкиным кажется чуждым. Но
и Пушкин воспринимался его современниками лиричнее, романтичнее, даже
иррациональнее, нежели нами. И Блок, просветившись сквозь объектив времени,
станет тоже понятнее в свете классики, в свете того, кто был для
современников "гулякой праздным", - Пушкина.
Я не останавливаюсь сейчас на своем сравнении; мне надо было лишь
провести координату. Выше я сказала: мужественный, одинокий, скорбный...
Мужество требовалось Блоку, потому что он был один; скорбным не мог он не
стать, потому что он был один. В борьбе его за расчленения и против путаных
синтезов он ни на кого не мог опереться, у него не было соборной традиции,
не было догматов. То, что кидали ему в лицо Мережковские, как позорную
кличку, как "субъективизм", - было безмерным одиночеством критической мысли
в реакционной русской среде символистов, где докритическое первобытное
состояние сознания ставится даже в заслугу и проектируется в виде новой,
обновляющей мир религиозно-философской системы.
Одиночество критической мысли! У Блока эта мысль была не
методологической, как у Канта, но реалистической, как у Гёте и Пушкина.
Пройдут десятилетия, когда то, что я говорю здесь о "мистике" и "романтике"
Блоке, блеснет всеобщему сознанию из "классика" Блока.
Пока же гениальные "Воспоминания" Белого, независимо от авторских
намерений, ставят перед русскою творческою мыслью два ярких, светящихся
образа, - образ воинствующей приблизительной мудрости, где верное слито с
неверным и где всё стихийно спешит к преждевременной гармонии; и образ
организующей точной истины, где неверное отрезывается от верного (хотя бы
кровь текла) и где упорная воля твердит одинокое "нет" всякой лживой
гармонии.
Будущему русскому сознанию выбрать, за кем идти: за интегрирующим
Белым или за дифференцирующим Блоком, - за благополучием преждевременного
синтеза или за скорбью мужественного и одинокого разделенья.
1922


ПОЭТ В ТЕАТРЕ1

Перед постановкою "Короля Лира" в Большом Драматическом театре Блок
обратился к актерам с речью.
В этой речи не дается никаких указаний "постановочного" характера. В
ней нет филологических, археологических и исторических справок. Она очень
непритязательна на первый взгляд. Сразу не увидишь в ней "ничего
особенного" и усомнишься даже, надобно ли было ее произносить.
Но отведите "первый взгляд", чтобы посмотреть на нее вторым и третьим.
Тогда навстречу вашему вниманию побегут верстовые столбы этой краткой речи,
превращающие все ее непритязательное шествование в путь, а следовательно,
делающие ее целенаправленной.