"Мариэтта Шагинян. Вахо" - читать интересную книгу автора

почувствовал холод в позвоночнике.
- Взгляни сюда!
Молчаливый спутник секретаря высунул нос из-под платка, куда спасся от
солнца и мух. Тетрадь была в желтых пятнах. Толстые, заросшие волосами
пальцы потянулись к ней нерешительно, с брезгливостью. Но не успел
молчаливый человек прочитать первую страницу, как зажевал собственный ус и
побледнел от волненья:
- Это гениально, гениально. - Голос его охрип, как бывает от слишком
большой неожиданности. Багровый нос, обожженный солнцем, сердито уставился
на секретаря. - Что ж ты мне ничего не говорил! Нельзя его здесь оставлять!
Волненье, охватившее их, перекинулось в толпу. Ни секретарь, ни его
спутник не были знатоками поэзии. Родной язык в жеваных передовицах газеты
казался им плоским и маленьким, как искусственный пруд. Но тут словно смерч
встал, закрутя воду в столбы, и пошли гулять саженные волны, а пруд
превратился в море. Будто от веянья сильного ветра, несущего влагу, волосы
их зашевелились и встали, - вот оно настоящее искусство, большое искусство!
Сознанье может ошибиться, но не ошибается кожа, холодная от волненья. Они
переглянулись, ничего не говоря друг другу, а крестьяне внезапно
почувствовали знакомую и неприятную мужицкую досаду: так бывало с ними,
когда, откопав в земле тусклые кувшины и зелено-красные браслетки, они
задешево продавали их городскому человеку в очках, и тот бледнел и поджимал
рот совсем как секретарь укома. Вот он каков Вахо; продешевили паренька!
Мужики, недовольные, уже отодвинулись от машины со смутным чувством
обиды.
Но сейчас, когда Вахо стоял перед ними, подогнув коленки, и горячими,
испуганными глазами газели водил по толпе, он был такой маленький, он так
чистосердечно не знал своей ценности, так мало мог сделать сам для себя...
- Они сказали, ты - большой человек, Вахо, - медленно заговорил
седобородый, отстраняя рукой тощего отпускника, - за всех нас запоешь перед
людьми, прославишь деревню. Тебя осенью возьмут в город на все готовое:
пища, одежда, жилье. Учить будут. Они оставили бумагу, - возьми прочитай,
она лежит в сельсовете и за тебя сам председатель положил подпись!

II

Майрик Закарьян одна ничего не сказала. Она пошла впереди толпы к
пещерной дыре на кладбище, где ночевал у нее, за куль хлеба от деревни,
пастух Вахо.
Когда входишь в земляное жилье со свету, не сразу увидишь, что там
есть. Столбы подпирают крышу; утоптан пол, как чугун, земля лоснится от
твердости, - пролитая вода стоит, не впитывается. Дыма под крышей!
Сгрудились серые клубы у круглой дыры на потолке; горьковатый запах
пропитает вам волосы, одежду. К запаху дыма примешался сухой запах глины и
земли. Он прочернил кожу на людях: точно песком натерты лица, руки: вдоль
мельчайших морщинок и пор, во все углубленья, лег пепел, делая кожу
выразительной и разрисованной, как дубовый лист.
Старуха, качая головой, прошла из большого жилья в чуланчик поменьше.
Здесь, сквозь дыру в потолке, падал вниз солнечный луч, одинокий и прямой,
как палка, и в нем носились, рдея от нерожденной радуги, сотни пылинок. А
внизу, в солнечном кругу, под самый луч подобралась жидкая армянская курица