"Мариэтта Шагинян. Вахо" - читать интересную книгу автора

Мариэтта Шагинян

Вахо

Собрание сочинений в 9-ти т. Т.2. М.: Худож. лит., 1986

Шум табунов, мычанье стад
Уж гласом бури заглушались...
И вдруг на долы дождь и град
Из туч сквозь молний извергались;
Волнами роя крутизны,
Сдвигая камни вековые.
Текли потоки дождевые...
Пушкин. Кавказский пленник

I

Тонкий мальчик стоял без улыбки, чуть согнув ноги в коленях, - не
потому, что дрожал, а потому, что привык карабкаться и гнуть ноги в горах,
- отведя плечи и локти за спину, бледный и неподвижный, в куче крестьян.
Все они, парни и седобородые, старались для него целый месяц, от души
старались, а сейчас, когда дело удалось, в глазах их, вместе с
преувеличенным доброжелательством, светилась зависть. И голоса выходили из
глоток тонкими, как ниточки.
Особенно егозил один парень. Вся честь подвига выпала на его долю. Это
был тощий красноармеец-отпускник. Долго он ходил по деревне, мешая в работе
и приставая к соседям. Виноват ли человек, что его сделали отпускником?
Много твердили ему, о чем говорить с крестьянами и как учить их. А поучишь,
когда сама старая майрик1 Закарьян, та, что живет на кладбище, в пещерной
дыре, ударила его по руке выше кисти и пробормотала нехорошее слово, - за
то, что он хотел показать ей, как по ученым книжкам доят корову! И вот
наконец работа по плечу отпускника. Вот пришла минута, когда покажет он,
отпускник, все свое городское знание и силу.
Сняв шапку и колотя по ней кулаком, словно по барабану, он обводил
толпу красноватыми, плохо пригнанными глазками - одним коренным, другим -
пристяжкой. "Ну-ну-ну, - сверлил один глаз, - кто захочет это отрицать?
Разве я плохо сделал, разве не тащу на себе деревню?" - "Так, так", -
подмигивал другой сбоку, поглядывая на майрик Закарьян, стоявшую поодаль,
скрестив руки и угрюмо выставив над платком, обмотанным вокруг рта, два
тронутых трахомой глаза.
- Тогда я вышел вперед, старики! - вопил парень, то наступая па толпу,
то отступая. - Вышел и говорю, - обрати, товарищ, вниманье. Ты, говорю,
пролетаешь по деревням на машине, ты сидишь в городе, ты свою смену за
глазами держишь, а я есть живая сила на местах. Двинь, товарищ, нашего
парня.
- Это псаломщик сказал, - нетвердо возразил старик, - псаломщик сказал
и вынес бумагу. Уж ты не сердись, Вахо, твои бумаги мы скрали. Без них
ничего бы не вышло.
- Последнее дело бумага! - взвился парень и снова заколотил по шапке,
собирая в нее вниманье. - Факт есть то, что я подтвердил этого селькора.