"Мариэтта Сергеевна Шагинян.?Четыре урока у Ленина " - читать интересную книгу автора

угостила нас тем, что сама для себя сварила, оттого и показалось непохожим
на обычную бурду в дешевых французских кофейнях. И "туристский заработок"
у рыбаков! Да эти рыбаки налавливают на Кибероне сардины чуть ли не на всю
Францию. И если б дело было днем, я могла бы побывать в удивительнейшем
научно-лечебном институте, который французы окрестили, должно быть, из
уважения к океану, даже не латинским, а греческим именем моря - институт
"Таллясса" (или Таллята) - терапии, терапии водой океана, излечивающей
артрозы, артриты и ревматизмы. Изгоняющей солью соль! За двенадцать
километров от места, где мы вчера повертелись, был знаменитый "Дикий
берег", нагромождение скал, утесов, лабиринтов, пещер и других чудес, для
которых имеются специальные проводники. Еще что? Еще - и тут я совсем
расстроилась, - еще Вандея.
Описание в гидах и брошюрах стало вдруг патетическим. И мне
вспомнился наш Крым. Должно быть, как в Крыму при Врангеле, сюда, на
Киберон, в 1795 году, удирая от революции, сбежались тысячи роялистов,
чтоб погрузиться на суда, которые их вывезут в Англию. Вот они ждут, ждут
на Кибероне, а океан, который почтен здесь греческим словом "Таллята", -
встал и не дает подойти кораблям к острову, а лодкам к кораблю. И все
роялисты были захвачены войсками Конвента и расстреляны частью на Кибероне
(там мы могли бы увидеть памятник на месте расстрела), частью в Ванне. В
Ванне при этом в назидание республиканским потомкам приводится в гидах
вандейский образец мужества: когда расстреливали группу роялистов с
завязанными на спине руками, один из них попросил солдата снять с него
шляпу, чтобы смотреть смерти в глаза. Но не успел еще тот исполнить его
просьбу, как сосед-вандеец крикнул: "Не смей его касаться, ты не
достоин!" - и, подпрыгнув, зубами сорвал с товарища шляпу. Как-то странно
в современной Франции читать в бретонских брошюрах эти восхваленья
геройства вандейцев.
Я все сидела и читала, забыв про завтрак. Я читала про историю
Бретани, как она боролась в веках за свою самостоятельность, как добилась
ее и была отдельным государством со своими герцогами и как присоединил ее
к Франции не сам бретонский народ, а династический жест: бретонская
принцесса, выходя замуж за французского короля, "подарила" свою Бретань
наследному французскому принцу. Вот, может быть, тут в поддержку классовых
интересов примешивалась и доля национальной "самостийности" Бретани, когда
Вандея ощетинилась оружием против революционных войск Конвента? И, может
быть, тут и припрятаны корешки той горьковатой, соленой насмешки, с какой
французские поэты посмеивались над самым бретонским из всей Бретани
городом Кемпером, который мы пропустили в своем путешествии? Баснописец
Лафонтен в "морали" одной своей издевательской басни над Кемпером
восклицает: "Упаси боже от поездки туда!", а другой поэт и философ,
Вольтер, сказал о знаменитом бретонском критике Жане Фрероне, ядовитейшем
на язык уроженце Кемпера, свои четыре строки, которым потом много раз
подражали в аналогичных случаях:

L'autre jour, au fond d'un vallon,
Un serpent mordit Jean Freron:
Que pensez-vous qu'il arrive?
Ce fut le serpent qu'il creva.