"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

истории, неужели не достаточно у нас своих грехов, ошибок и проблем? Не
плодотворнее ли путь раскаяния каждого народа в своих ошибках? Безусловно
это высшая точна зрения, и от сознания своих исторических грехов не уйти
никуда, как это ни трудно, особенно перед лицом злобных и недобросовестных
нападок, подобных тем, которые мы в большом числе приводили. Но совершенно
очевидно, что человечество далеко еще не созрело для того, чтобы
ограничиваться лишь этим путем. Если перед нами болезненная проблема, от
понимания которой зависит, быть может, судьба нашего народа, то чувство
национального самосохранения не допускает, чтобы мы от нее отворачивались,
запрещали о ней себе думать в надежде, что другие за нас ее разрешат. Там
более что надежда эта очень хрупкая. Ведь и те попытки анализа
взаимоотношений евреев с другими народами, о которых мы говорили,
сколько-нибудь широкого отклика не вызвали. Авторы сборника "Россия и евреи"
очень ярко описывают враждебное отношение, которое они встретили в
эмигрантской еврейской среде, о них писали: "отбросы еврейской
общественности..." И так же дело обстоит и сейчас, например, А. Суконик,
напечатавший в "Континенте" рассказ, где выведен несимпатичный еврей,
немедленно был обвинен в "антисемитизме".
Да всем этим можно было бы еще пренебречь, если бы речь шла о судьбах
каждого из нас индивидуально, но ведь ответственны же мы и перед своим
народом, так что как эта проблема ни болезненна, уклониться от нее
невозможно.
А обсуждать ее нелегко. Жизнь в стране, где сталкивается столько
национальностей и национальные чувства обострены до предела, вырабатывает,
часто даже неосознанную, привычку осторожно обходить национальные проблемы,
не делать их предметом обсуждения. Чтобы высказаться по этому вопросу, надо
преодолеть некоторое внутреннее сопротивление. Однако выбор уже сделан -
теми авторами, взгляды и высказывания которых мы привели. Нельзя же в самом
деле предположить, чтобы один народ, особенности его истории, национального
характера и религиозных взглядов - обсуждался (часто, как мы видели, крайне
злобно и бесцеремонно), а обсуждение других было бы недопустимо.
Но здесь нам монолитной глыбой перегораживает путь глубокоукорененный,
внушенный запрет, делающий почти безнадежной всякую попытку разобраться в
этом вопросе. Он заключается в том, что всякая мысль, будто когда-нибудь или
где-нибудь действия каких-то евреев принесли вред другим народам, да даже
всякое объективное исследование, не исключающее с самого начала возможность
такого вывода, - объявляется реакционным, неинтеллигентным, нечистоплотным.
Взаимоотношения между любыми нациями: немцами и французами, англичанами
и ирландцами или персами и курдами можно свободно обсуждать и объективно
указывать на случаи, когда одна сторона пострадала от другой. Можно говорить
об эгоистической позиции дворянства, о погоне буржуазии за прибылями или о
закоренелом консерватизме крестьянства. Но по отношению к евреям подобные
суждения, независимо от того, оправданы они или нет, с этой точки зрения - в
принципе запрещены. Такой, нигде явно не высказанный и не записанный запрет,
строго соблюдается всем современным цивилизованным человечеством, и это тем
больше бросается в глаза, чем более свободным, "открытым" претендует быть
общество, а разительнее всего - в Соединенных Штатах.
Яркий пример обнаженного применения этого положения - в недавней статье
Померанца. В одной статье он обнаруживает фразу: "аппарат ЧК изобиловал
латышами, поляками, евреями, мадьярами, китайцами", и по этому поводу пишет: