"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

Суждения Померанца таковы:

"Мужик не может возродится иначе как оперный. Крестьянские нации суть
голодные нации, а нации, в которых крестьянство исчезло (так!) - это нации,
в которых исчез голод.
Крестьяне несовершенны в религии, как в агрономии".

А. Амальрик пишет:

"И если язык наиболее полное выражение народного духа, то кто же более
русский - "арапчонок" Пушкин и "жиденок" Мандельштам или мужик, который у
пивной размазывая сопли по небритым щекам, мычит: "Я... русский!"".[19]

Этот список можно было бы продолжать и продолжать...
Если, приняв эту "рабочую гипотезу", спросить, ЧЬИ ЖЕ национальные
чувства здесь проявляются? - то для человека, знающего жизнь нашей страны,
ответ, думаю, не вызовет сомнений. Есть только одна нация, о заботах которой
мы слышим чуть ли не ежедневно. Еврейские национальные эмоции лихорадят и
нашу страну, и весь мир: влияют на переговоры о разоружении, торговые
договоры и международные связи ученых, вызывают демонстрации и сидячие
забастовки и всплывают чуть ли не в каждом разговоре. "Еврейский вопрос"
приобрел непонятную власть над умами, заслонил проблемы украинцев, эстонцев,
армян или крымских татар. А уж существование "русского вопроса",
по-видимому, вообще не признается.
То, что рассматриваемые нами авторы часто находятся под влиянием
сильных еврейских национальных чувств, подтверждается многими чертами этой
литературы. Например, тем, какое место занимают в ней вопросы, волнующие
сейчас еврейское националистическое движение: проблема отъезда и страх
антисемитизма - они всплывают почти в каждой работе. Еще более универсальным
и характерным является другой признак. Рассматриваемые работы могли бы
создать впечатление, что их авторам чужд и даже антипатичен национальный
аспект жизни вообще. Но вот что поражает: хотя авторы в большинстве являются
евреями, они НИКОГДА не пытаются примерить и своему народу и ЕГО государству
те упреки, которые они адресуют русским в России. Например, почти все авторы
обвиняют русских в "мессианстве", в гордыне "избранничества". Есть ли у
русских такие черты и насколько сильно они проявились вопрос спорный. Но
ведь "Мессия" - не русское слово! Бердяев говорил, что любой мессианизм есть
лишь подражание еврейскому. Именно у евреев представление о себе как
"Избранном Народе" и ожидание Мессии составляет несомненную основу их
религии, а религия - основу государства Израиль - и ни один из авторов в
ЭТОМ не видит ничего болезненного или неестественного.
Ярче всего эти стороны выступают в работах Янова (что Янов еврей,
подчеркивает Бреслауер в предисловии к одной из его книг, считая это очень
важной чертой для характеристики Янова). Он очень искренне описывает свою
растерянность и недоумение, когда в 60-е годы в СССР "наступили новые и
странные времена": вместо того чтобы отдыхать в санаториях Крыма и Кавказа,
интеллигенты начали бродить по деревням, собирая иконы и даже выражая
беспокойство по поводу того, что крестьянское население исчезает! Как он
стремился убедить всех "честных и мыслящих людей", что, склоняясь к русскому
национализму, они вступают на опасный и темный путь. Но, по-видимому, ему не